— Тот, куда он записывал шифрованные результаты своих алхимических опытов?

— Нет, тот, где он рисовал маленьких мальчиков. — Он покашливает. — Отличная работа карандашом, кстати, но вы, надо думать, пришли не за этим.

Он ведет Седрика к темному коридору в конце комнаты. Я остаюсь один посреди девиц, которые томно извиваются, раздвигая ножки.

Самое время всерьез приняться за работу.

Я соврал Седрику. Я свободно разбираю буквы и большинство слов. Я просто не вижу в этом толку. Если кто-то потратил свое время и энергию на то, чтобы записать все, что пришло ему в голову, так только потому, что посчитал это существенным, или что другие возжаждут написанное прочитать. Исходя из моего опыта, он ошибается в обоих случаях.

Как только звук шагов некроманта затихает, я отправляюсь за регистрационную стойку и хватаю учетную книгу. Список последних посетителей короток, поэтому я без труда замечаю интересующее меня имя. Конечно же, это Кредебит, который уже побывал здесь. Несколько раз.

Я провожу пальцем по завитушкам его подписи. Снова начинают зудеть мои инстинкты тролля, и в самых неподходящих местах. Коротышки не бузят уже несколько месяцев, шахта работает как часы. Я даже подумывал взять несколько дней отпуска, чтобы снова увидеть свои любимые горы и дать поднакопиться бумажной работе. Но, похоже, я упустил момент.

Что-то назревает, а я не имею ни малейшего представления, что именно.

Я с разочарованным ворчанием закрываю книгу и возвращаюсь загорать перед терминалом. Уверен, что со временем смогу научиться им пользоваться. Только, судя по тому, как съеживаются периферийные устройства при моем приближении, это произойдет не сегодня. В таких случаях остается только одно: стиснуть зубы и ждать.

Женоформы принимаются за новые штучки. Они кучкуются, раздевают друг друга, ласкают что-то под черными квадратами. Счастье еще, что изображения беззвучны, а то я бы не вынес сопутствующих звуковых эффектов.

Я меряю прихожую шагами из конца в конец, машинально обыскивая собственные расщелины. Погрызть в них нечего, свой последний сапфир я отдал некроманту в обмен на коллекцию перевозбудившихся призраков.

Проносящийся по ущелью ветер заставляет пергаменты биться о двойную дверь. Из недр горы поднимаются клубы зловонного воздуха. Что же могло побудить Кредебита сунуться в эту дыру?

Ответ мне не понравится, это точно.

Я почти рад видеть Седрика, когда он появляется из глубины комнаты; впрочем, по выражению его лица понимаю, что он ничего не нашел. Я пытаюсь рукой убрать с дороги очередную пухленькую фигурку, которая тащит за собой на поводке другую. При моем приближении, однако, первый силуэт достает блестящий предмет в форме короткого меча и потрясает им в воздухе. Вторая фигура послушно опускается на четвереньки. Вибрирующий меч медленно опускается, отодвигая стратегически расположенный черный квадрат, и…

— Все в порядке, шеф? Вы как будто привидение увидели?

Силуэт Седрика размывает очертания двух самок, но я успеваю увидеть, как меч опускается по самую рукоять. В этот момент меня посещает идея. Она всплывает из глубин моего прошлого, такая же конфузная, что и в прошлый раз. Я-то думал, что похоронил ее навсегда, но ошибся.

Мог бы и предвидеть, что ничего доброго из Архива не выудишь.

Терминал с резким щелчком прекращает работу, и все силуэты разом исчезают. Искусственный голос мурлычет:

— Оцените поиск как удовлетворительный?

Все еще в шоке от пришедшей мне в голову мысли, я буркаю «Назовем это так» и встаю между экраном и некромантом.

— Пора работать, — говорю я Седрику. — Я должен вернуться в шахту, нам с Кредебитом нужно обсудить пару-тройку предметов.

— Вы его знаете? — спрашивает старик, подозрительно глядя на меня.

— Он работает на меня. Если не наоборот.

Похоже, это его устраивает. Он роется под конторкой и достает из кожаного портфеля пачку документов, так усыпанных цифрами, что у меня от одного взгляда на них голова начинает разламываться.

— Я нашел информацию о финансовых деривативах, которую он искал. Вы ему не передадите?

— Как только его сцапаю!

— Эти схемы фондовых пирамид, их доставили непосредственно из мира людей. Я вообще не знаю, зачем они нам. Они с нами делятся только самыми продвинутыми изобретениями.

— Что за пирамиды? — спрашивает Седрик, запихивая документы в сумку.

— Такие груды камней, — ворчу я. — Чуть заостреннее, чем обычно, вот и все. Как лавина, только лучше обтесана.

Мой взгляд отбивает у него всякую охоту продолжать. Я в последний раз оглядываюсь вокруг, прежде чем открыть двойные двери и встретиться с дождем снаружи. Я поклялся себе, что никогда не вернусь сюда. Надо будет свое обещание сдержать.

— Ты нашел что-нибудь для себя? — спросил я Седрика, помогая ему пробираться через океан служебных записок.

Чтобы отложить разговор о моей идее, сгодится любой предлог.

— У нас не было времени просмотреть все. Странный попался дежурный, правда?

— Почему ты это говоришь?

— Да так, — отмахивается он от вопроса со смущенным видом. — Он показывал мне самые ценные манускрипты из своей личной коллекции.

— Рисунки Леонардо?

— Их тоже. — У Седрика хватает воспитанности, чтобы покраснеть. — Нет, самым впечатляющим был гримуар из тисненой кожи, он так и щетинился гвоздями, перепачканными в засохшей крови. Книга проклятий… Их собрал один могущественный некромант за первые годы своих дьявольских трудов, пока строил секретную лабораторию, которая позволила бы ему властвовать над Вселенной. Стоило ему открыть свой ящик с инструментами, как его крики можно было услышать с другого конца долины. При звуках его голоса птицы разлетались кто куда, а тучи собирались над головой и обрушивались злыми бурями, сметающими все на своем пути. Некроманту приходилось по сто раз переделывать свою работу. Он был упрямым типом. И притом неуклюжим.

Тогда он смирился и стал держать молоток обеими руками, чтобы больше не колотить себя по пальцам. Произведение помог завершить слуга, державший гвозди, последние проклятия там от него. Есть и особенно аппетитные, знаете ли.

— Нашлось что-нибудь полезное для Шелдона?

— Всегда неплохо иметь запас подобных выражений на случай, если потребуются. Вот, например… — (Оплеуха, которую я ему отвешиваю, отправляет его в болото рекламных брошюр. Я смотрю, как он тонет, и в последний момент протягиваю ему руку помощи). — Нет, не совсем, — признает он, отрывая листья, присосавшиеся к его ногам, как пиявки. — Вы думаете, нам стоит вернуться?

Я содрогаюсь от этой мысли.

— Пожалуй, нет такой необходимости, — говорю я, смиряясь с неизбежным.

Я нахожу шахту точно в том же состоянии, в каком оставил. Из штолен доносится вполне