Шрифт:
Закладка:
Берлин показался ей почти таким же мрачным городом как родной Лондон. Большой, мрачный, давящий. Кроме того, как раз к их приезду, в Берлине опять началась дискуссия о том, чтобы снести монумент советским воинам – победителям фашизма в рамках борьбы с пресловутой «российской агрессией» или, как часто писали в газетах – с «российским неофашизмом». Тогда как раз начинался очередной виток эскалации конфликта вокруг Калининграда, который через пару лет выльется в настоящую, хотя и локально ограниченную войну - попытку сначала изолировать, а потом и просто отобрать российский анклав в Европе. А кончится тем, что русские пробьют себе сухопутный коридор до Калининграда и на этом все успокоятся потому, что немцы и прочие европейцы хотели воевать с Россией, но исключительно чужими руками. Поляки, литовцы, прибалты и так далее, чьими руками как раз и воевали, сильно получив по этим самым рукам вынужденно успокоились. Самой же России война в Европе и вовсе нужна как собаке пятая нога. Пробив сухопутный коридор в калининградскую область и тем самым устранив возможность блокады, русские успокоились и конфликт заморозился.
Но это всё случится только через несколько лет, а пока не такие уж далёкие потомки эсэсовцев, вернувшихся домой солдат вермахта и всех прочих, кто с гордостью состоял в партии фашистов, отлавливал и выдавал евреев, а также записывался в очередь за «славянскими рабами» с восточного фронта – другими словами добропорядочные немецкие граждане - яростно требовали снести советский момент победителям фашизма во имя борьбы с этим самым фашизмом. Дора в те времена, по малолетсву, в политику особенно не вникала, хотя и считала всех русских агрессивными варварами потому, что так говорили в школе, писали в книгах и показывали в фильмах и мультиках. Но толпы немецких демонстрантов, размахивающих радужными флагами, агрессивно накрашенных, словно все поголовно собрались идти не на демонстрацию, а прямиком в ночной клуб или даже в том самом клубе и работали. Нет, впечатление от поездки в Берлин у Доры осталось не самое приятное.
В более взрослом возрасте Дора никуда не путешествовала так как заработная плата учительницы в Англии не предполагала возможности путешествовать. Тут бы голодной не остаться, да за квартиру заплатить хватило и то радость.
Быть может Дора Олдриж и прожила бы в Лондоне всю свою жизнь. Если бы пришельцы не захватили бы её город и его не пришлось бы сжигать ядерным пламенем чтобы хотя бы сохранить остальную Англию, не давая чужим создать из захваченных в плен гражданских или из свежих тел погибших солдат брошенных прямо на улице новую громадную армию.
Дора тогда выжила только чудом. Сотни тысяч счастливчиков потеряли родных или близких. Счастливчиков – потому, что выжили сами. Не всем так повезло. Гораздо большему количеству не повезло – они не выжили. И десятки тысяч, из этих сотен были детьми потерявших родителей, а то и всех родственников разом.
Доре в этом плане повезло в том смысле, что её родители умерли за несколько лет до войны вторжения и на момент гибели Лондона девушка оставалась одна-одинёшенка, не считая, конечно, подруг и просто знакомых. Всё что Дора потеряла с гибелью Лондона это её прошлая жизнь, а также планы и надежды на будущее.
Ни планов. Ни надежд. Ни будущего.
Пытающейся оправиться от потери столицы Британии было не до оставшихся неприкаянными сирот. Многих разобрали дальние родственники или благотворительные организации, но несколько сотен остались неприкаянными и никому не нужными. Просто лишние рты, обуза. Только русские согласились забрать детей и позаботиться о них.
Вместе с детьми, в загадочную Россию, поехала и Дора.
Что она знала о России? Лишь самую капельку больше, чем средний европеец: большая страна, отсталые технологии, дикие жители, а ещё пьяные медведи, дерущиеся друг с другом на балалайках за выброшенные урановые стержни из старых ядерных реакторов. Хотя, если секунду подумать, то сразу встаёт вопрос: как сочетаются отсталые технологии с ядерными реакторами? Не говоря уже обо всём остальном.
Чужая, в чужой стране. Дора сразу начала учить русский язык и помогала учить его детям.
-Почему мы должны учить русский?! Пусть лучше они учат английский, – возмущалась некоторая часть детей.
-Мы гости и должны говорить на языке хозяев, -убеждала Дора.
-Не хочу быть гостем!
-Тогда скорее учи язык и становись полноправным гражданином России.
-Хочу домой!
-Мы уже дома. Наш дом теперь здесь и нигде больше.
-Почему?
-Потому, что только тут мы нужны. Только тут нас приняли и поэтому здесь теперь наш дом.
Но здесь, это где? Им только предстояло узнать.
Сеть скоростных железнодорожных путей связывала большую страну воедино. Их привезли в Москву, но, буквально, на насколько дней, видимо пока решалась их судьба и определялось будущее. Потом ещё один переезд, в какой-то «город номер семь» - один из так называемых «новых» городов-крепостей построенных чтобы при любом возможном раскладе оставаться форпостами человечества в непрекращающейся войне с чужими.
Чужие – Дора ненавидела их всем сердцем. Её бы воля и всем эльфам, без исключения, пришлось бы солоно. Впрочем, она была не одинока в своей ненависти, рождённой из горя потерь.
-Видишь эльфа – убей! Всегда будь на страже, чтобы ни один эльф не сумел пробраться мимо тебя и совершить какое-нибудь злодеяние, -учила Дора своих маленьких подопечных.Стоило ли говорить такие вещи детям? Тем, чьи родные погибли по вине остроухих тварей вполне себе стоило.
И дети играли, подрисовывая куклам длинные уши и затем с удовольствием отрывали им головы или забрасывали карандашами изображая ракетный удар или раскатывая игрушечными танками. Какие времена – такие и дети. Какие дети – такие и игры. Дора считала, что поступает правильно: адаптируя детей к жизни в мире напряжённой и непрекращающейся войны.
Их поселили в огромном доме совсем немного выступающим из земли, но зато уходящем глубоко вниз. Дома напоминал лежащего в окопе солдата, который осторожно выглядывает, следя за передвижениями противника. Дом – крепость. Дом – город в городе. Здесь русские уже собрали своих детей, кто потерял родителей или если оба родителя воевали с чужими и не на кого
