украшали многочисленные шрамы, на ногах навсегда остались отметины от ржавых цепей, а на шее темнел свежий след от верёвки. Пустота не единожды пыталась свести счёты с жизнью, но воздействие дурмана заставляло её выживать на волоске от гибели. Всякий раз это забавило Бальтазара и погружало сознание девушки в омут отчаяния.

Человек, находящийся во власти «Лотоса счастья», готов на всё. Она сама видела, как мать на потеху разбойникам задушила собственных детей за глоток этого изуверского напитка. Тогда Пустота с отвращением и осуждением смотрела на происходящее из железной клетки, на долгое время ставшей её новым домом. Ведь не думала, что ей, непреклонной воительнице, уготована судьбой похожая, не менее печальная участь.

Уничтожение закалённой студёными ветрами личности происходило постепенно. Бальтазар тщательно продумывал каждый ход своей безумной игры. Едва он понял, что сильную духом пленницу проще убить, чем сломить физически, как телесные истязания сменили душевные муки. Её заставляли лицезреть кровавые расправы над посмевшими ополчиться на разбойников селянами. Стонали посаженные на колья зачинщики. Зверски изнасилованные женщины ползали средь останков четвертованных конями мужей. А плачущие дети под хохот головорезов выбирали, кого из родителей оставить в живых. Но даже здесь выбор был лишь иллюзией: не щадили никого — с одобрения Бальтазара истреблялись целые семьи. И чем больше крови лилось на глазах девушки, тем чаще она задавалась вопросом: почему её просто не убьют? Ответ пришёл вместе с вязкой жидкостью, какую однажды залили ей в горло. Беспощадный дурман запустил когти в измученное сознание и смешал яркие краски мира в беспробудную серость.

Пустота стала венцом долгого эксперимента, сделавшего из неё податливую марионетку, бледную тень самой себя. Осколки сознания и обрывки души всё ещё скрепляла татуировка в виде двух скрещённых мечей, что изящно располагалась внизу живота. Она напоминала девушке о давно минувших днях, но с каждым новым рассветом тёплые, близкие сердцу образы неотвратимо отдалялись, безропотно тая на холодном горизонте небытия. Однако, сейчас это не имело никакого значения. Далёкое прошлое и туманное будущее заменило настоящее с перспективой получить заветный флакончик за выполнение грязной работы. Он на какое-то время избавит её от накапливающихся страданий, вызванных отсутствием «Лотоса счастья». Что будет потом, уже не важно.

Гул в голове Пустоты бил во все колокола: безболезненный период сиреневого рабства подходил к концу — нужно было спешить. Всадница несколько раз ударила жеребца плоскостью меча, и тот, рассекая грудью пшеничное поле, из последних сил рванул вперёд, оставив позади темнеющий лес.

* * *

Капли крови привели охотников к небольшим скалам, полностью заросшим мхом и бесцветными крючковатыми грибами. Дальше олений след мистическим образом обрывался, оставляя следопыта в полнейшем замешательстве.

— Ничего не понимаю, — озадаченно озирался Джон. — Не мог же он улететь… Хотя я уже ни в чём не уверен. Этот лес сам по себе какой-то странный.

— Жутковато… — вполголоса сказал Алан, глядя на уходящие в никуда красные пятнышки.

Рэксволд же молчал. Его мысли были прикованы к необычным скалам, словно стеной, преграждавшим дальнейший путь. Темнота не давала рассмотреть их полностью: свет факела выхватывал лишь отдельные фрагменты. Ассасин прошёл вдоль препятствия, на редкость однообразного, пока не заметил замшелую каменную перемычку — она смутно напоминала нечто знакомое. Потребовалось время, прежде чем он признал в ней полуразрушенную арку. Сомнений не осталось — развалины замка.

— Эй, где вы там⁈ — довольно крикнул Рэксволд. — А ну-ка, подойдите.

— Ты нашёл след оленя? — направился к нему Джон.

— Лучше… — тот таинственно улыбнулся и указал на скалу.

— И что тут? — подошедший Алан провёл факелом под перемычкой. — Ты предлагаешь набрать грибов? Не похожи они на съедобные…

— Джон? — ассасин внимательно поглядел на воина. — Надеюсь, твоя проницательность не разочарует меня…

— Но это же… Да нет… Не может быть… — следопыт подошёл к скале и, отковырнув несколько грибов, обнажил серо-зеленоватый камень.

— Ну⁈ Ты же тоже это видишь? Давай! Скажи! — рассмеялся Рэксволд.

— Да что вы здесь нашли? — в глазах парнишки читалось непонимание.

— Это замок, Алан, — Джон поднял факел повыше, и свет очертил ровную высокую стену, которая с каждой секундой всё меньше казалась скалой. — Точнее то, что от него осталось.

Юнец открыл рот, на какое-то время потеряв дар речи.

— Он существует… — наконец выдохнул он с благоговением в голосе. — Правда… я представлял его себе как-то иначе.

— Интересно, как? — Рэксволд посмотрел на тусклый свет своего факела. — Белокаменный дворец с красными коврами? Кому-то пора завязывать с детскими сказками.

— Сказал любитель друидских сказок, — проворчал парнишка.

— Любитель сказок? — хрустнув пальцами, оживился ассасин. — Не-е-т. Я знаток преданий, способный увидеть крупицу истины в мешке человеческих фантазий.

— Знаешь, — решительно сказал Алан. — Если мне где-нибудь попадётся корона, то я обязательно её тебе подарю.

— Без скипетра не возьму, — важно покачал пальцем Рэксволд.

Джон снова коснулся руин, будто всё ещё не верил в их реальность:

— Удивительно. Замок, построенный в глубокой пропасти, когда за её пределами столько холмов. Это неправильно со стратегической точки зрения. Сомневаюсь, что старинные тактики осад сильно отличались от современных. Предполагаю, его окружал целый город с деревянными строениями, но в такой сырости всё давно сгнило. Интересно, как он выглядел в былые времена…

Рэксволд хлопнул следопыта по плечу:

— Сейчас не время предаваться истории. Сокровища сами себя не найдут.

Путники прошли сквозь искорёженную временем арку. Свет трёх факелов потерялся в тёмном внутреннем дворе, заросшем огромными кедрами и молодыми засохшими деревцами. Верхняя часть замка пала под натиском природы, оставив после себя лишь горы мшистых камней, однако нижние этажи почти не пострадали.

Ассасин осмотрелся. Главный вход был преграждён потресканным валуном, но это нисколько не печалило: чуть правее могучие корни разворотили стену, проделав в ней внушительную дыру, которая так и манила нарушить древний покой мрачных коридоров.

— Алан, припасы ещё при тебе? — Рэксволд сменил огневик на гаснущем факеле. — Не сточил по дороге?

— Всё на месте, — похлопал по котомке юнец.

— Запасы огневиков? — убийца бросил взгляд на Джона.

Тот молча продемонстрировал палку с двумя десятками плотно нанизанных грибов.

— Тогда вперёд, — ассасин поднялся по бугристой насыпи к зияющей бреши. — Надеюсь, замок не обрушится и не станет для нас общей могилой, — он влез в пролом, где на смену мгле по стенам заплясали причудливые тени.

— Здоровский настрой, — буркнул Алан.

— Да ты не переживай, — раздался голос из мерцающей дыры. — Если всё обвалится, ты даже испугаться не успеешь.

— Умеешь успокоить… — юнец робко поставил ногу на пригорок.

— Ерунда, — уверенно сказал Джон. — Он тут с бородатых времён. Ещё день как-нибудь простоит.

Несмотря на поджидавшую впереди неизвестность, охотникам за сокровищами не терпелось уйти с открытого пространства. Владения Мрачного короля обострили чувство паранойи. Странники постоянно ощущали на себе посторонний взгляд, хоть и старались не придавать вольностям воображения особого значения. Когда они скрылись в бреши, где-то вдалеке закричала сова, но искатели приключений этого уже не слышали.

Глава 6

В холле замка господствовала сырость. Часть свода давно обрушилась, завалив лестницу и полностью отрезав пути к верхним этажам. Некогда роскошную мебель время превратило в труху, давшую начало грибной империи, что устилала каменный пол подобно ворсу. Из трещин в стенах торчали засохшие вьющиеся растения, покрытые налётом, сильно напоминавшим плесень.

— Какое прелестное место, — Рэксволд выдернул из объятий грибов опрокинутый медный канделябр и поставил его на ножки. — Почти как новый. Если не считать полтысячи поганок.

Алан, сделав десяток неуверенных шагов по грибному ковру, посмотрел на замаранные склизкой жижей ботинки:

— Только я привыкаю к одним гадостям этого леса, как он выдумывает всё более мерзкие. Отвратительно.

Джон смахнул грязь с лика поросшей мхом полутораметровой скульптуры. Правая рука статуи отсутствовала, но в ней ещё угадывалась стоявшая с кувшином женщина.

— Интересно, — следопыт провёл пальцем по мраморному лицу. — Что ещё может рассказать древний замок о культуре четырёхсотлетней давности.

— Особенно интересен объём их казны, — подметил ассасин, присматриваясь к позеленевшим стенам холла.

В дальнем конце зала виднелся неприметный дверной проём, и Рэксволд направился прямиком туда. Посмотрев, что находится за ним, ассасин