Но Лера…

Эта девчонка буквально переворачивает всё с ног на голову, если находится в диапазоне пары метров. Она защитила меня. Меня! Того, кто нагло использовал её, врал в лицо, недоговаривал, злился и не желал раскрывать всей правды.

Она посчитала, что моё сочувствие было фальшивым, но всё равно не смогла смотреть, как меня бьют. По заслугам, между прочим, что она тоже знала. Я совершенно точно её разочаровал, разозлил, но не перестал ей нравится. Почему? Что такого она во мне разглядела, что не хочет сдаваться? Другая на её месте уже давно бы плюнула на меня. А этой словно невдомёк, что у плохих людей не всегда есть веские причины быть плохими.

Взять хотя бы моего отца. У него не было веских причин становится своего рода криминальным авторитетом, не было веских причин организовывать подпольные бои и получать с них деньги. Он выбрал лёгкий путь за что и поплатился жизнью. Своей и маминой заодно.

Мама…

Чёрт, Лерка больше похожа на неё, чем на свою биологическую мать. Рита, конечно, такая же добрая и чуткая, как Рыжая, но не такая открытая, напористая и честная. В ней что-то сидит. То, что она сдерживает и прячет ото всех. Что-то тёмное, что ест её изнутри, заставляя выворачиваться наизнанку, чтобы быть лучше, чем она есть. Словно она совершила преступление и теперь пытается его искупить.

А Лера не способна на преступления. Она, как и моя мать, топит за справедливость, желает бороться с преступностью, готова лечь на рельсы, мчащегося по ним поезда, лишь бы докопаться до правды.

И она не хочет признавать, что во мне нет ничего хорошего, как долгое время моя мама не хотела признавать, что её муж то ещё дерьмо.

Чёрт, я реально повторяю его судьбу, а заодно вынуждаю Леру повторить судьбу своей матери! Как такое вообще могло произойти? Зачем? Что я должен понять? Что мне необходимо не допустить?

Залпом выпиваю холодную колу, чтобы она хотя бы на мгновение заморозила мои мозги, но она лишь дерёт горло и вырывается обратно затяжной отрыжкой.

– Могёшь! – хлопает меня по спине рука Кира, появившегося рядом. – Грыз пришёл, он говорил, что хочет с тобой пообщаться. Советую самому к нему подойти.

Парень разворачивается к стойке спиной, укладывает на неё локти и продолжает вальяжно:

– Но, наверное, позже. Сейчас его больше занимает рыженькая куколка. Чёрт, кажется, я впервые её тут вижу. Где он только находит таких милашек?

Я напрягся ещё на слове «рыженькая», и теперь резко оборачиваюсь ко входу. Сердце барабанит на всей скорости, нервы, как струны, натягивает тревога. Животный страх ест мозг, пока я не нахожу глазами Грыза и… Леру рядом с ним.

Твою ж мать!

Срываюсь с места и, не заботясь о других, расталкиваю народ на пути к этой невыносимой девчонке. Ну что за идиотка? Сказал же не появляться здесь!

Та злость, что грызла моё нутро на пляже из-за её упрямства, за секунду перерастает в ярость. Вот какого хрена она здесь забыла? Какого хрена делает в компании с Грызом?!

Впрочем, парень быстро теряет к ней интерес и идёт по направлению к парням, когда я ещё не успел до них добраться. Лера опасливо и с любопытством осматривается и наконец видит меня. Её взгляд на секунду вспыхивает огнём торжества, которое меня озадачивает, а затем она явно пугается моего настроя, который, я уверен, легко прочитать по моему лицу.

Я хватаю эту идиотку за плечо и тащу на выход, а, как только оглушительные басы заглушают тяжёлые ленты мягкого пластика в проходе, припираю ей к стене и рычу:

– Я говорил тебе, что не стоит здесь появляться?

Лера впивает в моё лицо возмущённый взгляд и восклицает:

– А я говорила, что не собираюсь тебя слушать!

Вот как? Настолько упрямая, что не понимает слов? Нужны действия? Будут тебе действия!

– Отлично! – хищно улыбаюсь я. – Раз тебя плохо воспитали, будем перевоспитывать. И обещаю, ты об этом пожалеешь, но урок мой запомнишь навсегда.

– Я… я тебя не боюсь! – дрожащим голосом заявляет она.

Склоняюсь к её лицу и кровожадно выдыхаю:

– Зря.

Лера замирает на мгновение, словно всерьёз обдумывает моё предупреждение, и когда я уже хочу её отпустить и реально преподать ей урок, она ловит мою руку и обвинительно шипит:

– Я всё знаю! Знаю, чем ты тут занимаешься!

Сначала я настораживаюсь, ведь за этой девчонкой не заржавеет действительно узнать всё, но затем соображаю, что она вовсе не всемогущая, и усмехаюсь:

– И чем же?

Она делает шаг ближе и снова шипит у моего лица:

– Ты и твои приятели избиваете людей за деньги! Это же проще, чем найти нормальную работу, верно? Я почти тебя возненавидела, но…

– Почти? – перебив её, сужаю я глаза. – Рыжая, с чего вдруг ты вообще испытываешь ко мне какие-то чувства? С чего вдруг, – напираю я на неё, вновь притесняя к стене, – тебя волнует, чем я или мои приятели занимаемся? Решила поиграть в спасительницу или что? Заделалась в стражи порядка? Кто ты такая, Лер, чтобы осуждать меня или выяснять что-то обо мне? Я тебе кто? Друг? Любовник? Нет, Рыжая, я тот самый едва знакомый парень, о котором ты ни хрена не знаешь, потому что так и должно быть.

Я видел, как каждое моё следующее слово делает ей больно, видел, но всё равно говорил. Я просто не понимал, как ещё донести то, что ей не стоит влезать в мою жизнь. Не стоит со мной связываться. И не стоит интересоваться моими делами. Всё это может плохо кончиться. Для неё самой.

– Ты… – выдыхает она на изломе голоса, а во взгляде стынут боль и неприятие.

Чёрт, до чего же она упрямая!

– Жестокий и бессердечный лжец, – кивнув, помогаю я ей. – Поэтому завязывай своё глупое и никому ненужное расследование и возвращайся в свой мир розовых слоников.

– Единорогов… – тихо и, возможно, неосознанно поправляет она меня. А затем смотрит так, что у меня сердце болезненно лупит по рёбрам: с верой в то, что я лучше, чем хочу казаться. Внутри что-то ломается. С треском и болью.

– Лера, твою мать… – выдыхаю я и, словно лишившись остатков сил, утыкаюсь лбом в её плечо. – Не надо. Умоляю.

– Потому что не сходится, – всхлипнув, горячо шепчет она, сжимает пальцами ткань футболки у меня на груди. – Тот, кем ты хочешь казаться, не стал бы мирно ожидать возмездия за содеянное. Не стал бы выяснять, где живёт потерянная дочь его опекунов, чтобы им помочь. Тот парень прошёл бы мимо. И он не стал бы её поддерживать в трудной ситуации. Извини, что обвинила тебя во лжи, Савва…

– Прекрати… – молю я, против воли стискивая её в своих объятьях. – Не надо, Лер…

– Ты прав, мы никто друг другу, – продолжает она ломать мою защиту. – Но ты небезразличен мне. Так случилось, я не хотела этого специально, понимаешь? И сколько бы в тебе ни было плохого, как бы жестоко ты себя со мной ни вёл, я снова и снова буду находить в тебе что-то хорошее.