Он еле стоял на ногах, но все-таки осмотрел свободный бокс. У одной стены стояли едва не рассыпающиеся в пыль древние плакаты, у другой – ржавые железные стеллажи, на них запчасти, инструмент, учетные журналы, часть которых валялась, разбросанная на полу. Посреди гаража лежал на кирпичах задний мост, Олегу пришлось поднатужиться, чтобы приткнуть его к стене.

И еще он обнаружил гибкую трубу со стальной оплеткой, вмурованную в заднюю стену. И он понял, для чего труба. Вывод выхлопных газов позволял машине стоять в боксе с работающим двигателем, очень полезная опция как для суровой зимы, так и для малоснежного лета.

Он подобрал с пола несколько полуистлевших гвоздей и шурупов, задним ходом загнал машину в бокс, заглушил двигатель. Пришлось повозиться, чтобы пристроить шланг к левой выхлопной трубе. Правый глушитель Олег тупо заткнул ветошью. Завел машину, принюхался, вроде ничего, двигатель работал без сбоев, затычку из правой трубы не выбивало, левая почти не дымила, газы уходили в отводной шланг.

В машину Олег садился с молотком в руке, и рукоять металлическая, обрезок трубы, и головка. Боек тяжелый, острый – идеальное оружие. Но слишком уж серьезный у Олега противник, чтобы чувствовать себя комфортно. Беспокоило и обморочное состояние от боли в плече.

Олег осмотрел рану: повязка красная, влажная, но кровь практически остановилась, может, сочилась немного. Не так уж все и плохо. Нужно всего лишь перевести дух, тем более что появилась возможность. В гараж можно зайти только через открытый проем для ворот, с тылу и с флангов не подкрасться. Нужно всего лишь постоянно смотреть вперед. Ночь светлая, автопарк просматривается практически насквозь, видна казарма, возле которой Олег уже побывал. Виден и проход, в котором не так давно стояла его машина. Если Поспелов появится в этом проходе, Олег его увидит. Если не заснет. Спать не хотелось, но впереди целая ночь.

В коробке целое богатство: хлеб, колбаса, сыры, сладкая и минеральная вода. И даже бутылка водки. Олег подумал, что неплохо было полить из нее на рану, но не чувствовал в себе сил пошевелить рукой. И есть не хотелось. И даже пить. Плохо ему, и тело тяжелое, и на душе груз. Так тошно, что курить не хочется. Загнал себя в непроходимую дыру, затаился в каком-то диком безвременье. Перед глазами технический в руинах двор, поваленный местами забор, полуразрушенная казарма. Ни завтра перед глазами ничего не изменится, ни послезавтра, ни через год, ни через десять. Олег умрет, а ветер так и будет качать ржавую лесенку, свисающую с транспортно-заряжающей машины. Олег будет лежать и разлагаться в своем «Ровере», никто не подойдет, не увидит, не вызовет полицию. Этот бокс мог стать его вечной могилой. И стать мог уже сегодня. Возможно, Поспелов уже подкрадывается к нему, может стоит в соседнем боксе и ждет, когда он заснет.

А спать хотелось все сильней. Олег держался до последнего, но все-таки заснул.

Проснулся он мокрый от пота, лоб горячий, а тело сотрясалось от холода. Температура у него, рана горит, кости ломит. Что, если началось заражение крови? Уезжать отсюда надо, но куда? На него теперь охотятся не только в городе, но и здесь. Возможно, полицейские где-то рядом, ищут беглеца в заброшенной части, но пока не могут найти. И не найдут, если не сунутся в автопарк, не заглянут в бокс.

Могут не сунуться, могут не заглянуть, но обязательно найдут, если Олег покинет свое убежище. Нельзя уезжать, держаться нужно. Держаться до последнего. Пуля прошла на вылет, задев кость, отсюда и воспаление. Возможно, заражение крови здесь ни при чем. Нужно всего лишь снять старую повязку и наложить новую. Но как это сделать, если сил нет шевелиться?

Силы Олег нашел, полез в аптечку, содрал повязку, наложил на рану обычные марлевые салфетки, кое-как перебинтовал. И водички попил, и печеньем похрустел. Хочешь не хочешь, а есть нужно, иначе совсем сил не останется.

11

Трава трется о забор, лесенка болтается, провод под верхним сводом проема качается. Перед глазами все как вчера. А вот слева досадная помеха. Водительская дверь открыта, Поспелов стоит, улыбается. Чистая ветровка на нем темно-зеленого цвета, высокий белоснежный ворот выглядывает, ни капельки крови на водолазке.

– Ты умер, Олежек! – весело сказал он.

Олег качнул головой. Он, конечно, мог умереть от заражения крови, всю ночь его ломало, утром могла наступить развязка. Но тогда почему сейчас ему так же хреново, как ночью? Вся левая рука болит – от ключицы до кончиков пальцев. Каждая клеточка стонет от боли.

– Шланг с трубы упал, и ты задохнулся от угарных газов.

– И что же мне теперь делать?

– Летать, парить, чем там еще покойники занимаются?

– Тебе видней! – усмехнулся Олег.

В поле зрения появился толстяк с татуировкой перископа на шее. Других наколок не видно: кофта застегнута по самое горло. Ветер с Арктики ночью налетел, холодно даже в машине, Олег совсем недавно ее завел. И сразу же заснул. На свою беду.

– Тут тебя видеть хотят, – сказал Поспелов, кивком указав на толстого, вслед за которым появился и татуированный. – Это же правда, что ты участкового убил?

– Не убивал.

– А почему ты здесь?

– Отпустил меня участковый. Поверил, что это ты Грицаева убил.

– Что он говорит? – неприязненно глянув на Олега, спросил толстый.

– Он не говорит, он бредит, – без всякой иронии, даже с сожалением сказал Поспелов. – Температура у него, лоб мокрый.

– И шишка на лбу… Откуда у тебя шишка, малохольный? – спросил толстяк.

Олег возмущенно глянул на него, но ничего не сказал. Ни сил не было говорить, ни желания.

– Леня сам виноват, – сказал Поспелов. – По голове ударил. Ну и получил… Не знал, что Олег наш Ильич ножами жонглировать может… Вот видишь, кровь на куртке!

– Леню убил! – татуированный стоял рядом со своим толстым дружком и осуждающе смотрел на Олега.

– Говорю же, Леня еще тот фрукт… Но и Олег наш Ильич тоже не сахар.

– Ты Леню убил! – качнул головой Олег.

– Ну, конечно!

– Ты про участкового спрашивал, Куштуев мне поверил. Сказал, что ты мог убить.

– Я про участкового спрашивал?

– Спрашивал. Теперь я спрошу. Откуда ты про участкового знаешь?.. А я скажу. Видел ты его. Ударил меня и сбежал. Но сначала ты Грицаева убил.

– А давай мы тебя сейчас к участковому отвезем, посмотрим, кого он задержит.

Поспелов смотрел на Олега с улыбкой врача, вынужденного сообщить пациенту о страшном диагнозе. Ни злости в этом взгляде, ни радости, только печальная