– Что ж, я вынужден согласиться, но, по-видимому, мне придется ждать целую вечность, – грустно проговорил молодой человек.

Однако жизнь показала, что он ошибся.

Спустя примерно неделю в лаборатории Дэниела Скота заработала селекторная связь: механический голос официально сообщил, что его ждут в кабинете заведующего клиникой доктора Баха. Дэниел немедленно поспешил на зов начальника и увидел, что тот пребывает в величайшем волнении.

– Появилась возможность применить вашу сыворотку на деле, если мы, конечно, еще успеем это сделать, – нервно проговорил Герман Бах, торопливо выходя из кабинета и сделав знак Дэниелу следовать за собой. – Пойдемте в изолятор – ваш пациент там.

– Я тотчас догоню вас, только возьму сыворотку, – сказал Скот, убегая в сторону своей лаборатории.

И в самом деле – он оказался возле двери в изолятор одновременно с доктором Бахом. Тот сумрачно взглянул на полного энтузиазма коллегу и шагнул в крошечную палату, в которой размещалась только койка и тумбочка.

На койке лежал человек, до подбородка укрытый простыней. Под тканью едва угадывалось тело, по-видимому, худое и изможденное. Скот перевел взгляд на лицо и невольно воскликнул:

– Это же совсем ребенок!

Перед ним лежала молодая девушка с синюшными губами и темными провалами на месте щек. Заострившийся нос, закрытые глаза и спутанные черные волосы, лишенные живого блеска, свидетельствовали о том, что врачебная помощь здесь, пожалуй, уже не требуется. Однако огненные пятна на скулах говорили о том, что она пока жива. На табличке в ногах постели Дэниел прочел имя – Кира Зелас. Он вопросительно взглянул на Баха, тот кивнул.

– Последний градус чахотки, – сказал он. – Через пару часов ее не станет.

Умирающая, услышав голоса, приоткрыла глаза с бесцветной радужкой. Даже это слабое усилие вызвало приступ мучительного кашля – из угла рта потекла струйка крови.

– Вы меня слышите? – спросил старый врач, наклонившись к девушке, и когда та чуть опустила веки, сказал: – Я привел доктора Скота, мисс Зелас. Он создал новую сыворотку, и, я думаю, вам не повредит испробовать ее на себе.

– Мне уже ничто не повредит, – прошелестело в ответ.

Скот тем временем отломил кончик ампулы и набрал содержимое в шприц.

– Надо вводить ее в вену, – негромко сказал он, передавая готовый для инъекции шприц Баху.

Тот кивнул и вынул вялую руку девушки из-под простыни. Обработав место укола спиртом, он ввел иглу в едва заметную ниточку вены. Все это время девушка совершенно не реагировала на действия врачей, даже укол иглы остался, казалось бы, незамеченным ею, что только подтверждало неотвратимость близкого конца.

Дэниел не надеялся, что его сыворотка поможет этому полутрупу и, когда оба врача покинули палату, сказал об этом Баху.

– Я даже не думаю, что ее жизненных сил хватит на то, чтобы заставить сердце разогнать сыворотку по сосудам, – огорченно проговорил он. – Этот моторчик может остановиться в любой момент. Мои подопытные находились все же в более хорошем состоянии.

– К сожалению, только в подобном случае я не нарушаю врачебную этику, разрешив применение непроверенного препарата, – угрюмо ответил старый врач.

Они мрачно разошлись по кабинетам, сожалея – один о невольном попустительстве, другой – об утраченной возможности.

Однако следующее утро принесло им неожиданное облегчение: девушка все еще была жива.

– В сущности, это невероятно: я не ошибся в диагнозе, да и вы сами видели ее состояние, – взволнованно сказал доктор Бах вызванному в его кабинет Дэниелу. – И, на мой взгляд, ей стало немного лучше. Чудеса да и только!

Через неделю стало очевидным, что больная пошла на поправку: пугающую синюшность губ заменила легкая розоватость, немного округлились щеки, и даже почти белые глаза наполнились глубоким фиалковым цветом. Девушка расцветала, словно полуувядший бутон, вовремя напоенный влагой.

Однако вскоре доктор Бах стал утрачивать свой оптимизм.

– Похоже, ваша сыворотка, коллега, имеет какое-то странное воздействие, – сказал он Дэниелу. – С тем, что у нее исчезли все признаки туберкулеза, я уже примирился: мы, в сущности, и ожидали подобного после чудесного воскрешения пациентки. Но меня обескураживает другое. Нынче утром я взял у нее на анализ кровь из вены, и, можете себе представить, след от укола полностью исчез за те секунды, которые мне понадобились, чтобы поднести к нему вату!

Спустя еще неделю встал вопрос о выписке Киры Зелас из клиники.

– Она совершенно здорова, – вынужден был констатировать Герман Бах. – Но я совершенно не представляю, как с ней поступить. С одной стороны, она больше не моя пациентка, а с другой – я не хочу терять ее из виду, чтобы иметь возможность наблюдать за развитием событий. Чует мое сердце, что на этом не кончится! И, кроме того, возвращение в прежнюю среду может вызвать рецидив болезни.

– А чем она занималась до того, как попала в клинику? – с любопытством спросил Скот.

– Работала модисткой в мастерской, получая по двадцать пять центов в час. Никакой специальности у нее нет, образования тоже, да и воспитанной ее трудно назвать. Но очень хваткая девушка, – с удивлением заметил старик. – Помогает сестрам, те на нее не нахвалятся – говорят, что усваивает все буквально на лету, а в свободное время много читает. Хотя девушки считают, что она просто просматривает книги – уж очень часто приходится их обменивать. Что и говорить – поразительная адаптация к обстоятельствам.

– Вот именно – поразительная, – мрачновато сказал Дэниел, задумчиво листая историю болезни Киры Зелас.

Некоторое время мужчины обсуждали, где бы пристроить бывшую пациентку, но здравое решение пришло лишь в голову многоопытного доктора Баха.

– Я могу взять девушку в помощь своей экономке, – заявил он. – Вы помните миссис Гейц, Дэниел? Очень серьезная особа. Она сможет присматривать за мисс Зелас, пока я в клинике. Таким образом, мы обеспечим возможность наблюдения и не нарушим каноны морали, – хихикнул старый доктор.

Дэниел Скот согласился с разумностью предложения своего старшего коллеги.

Во время обхода Герман Бах сообщил Кире Зелас об изменении ее судьбы, и, похоже, она искренне обрадовалась этому.

– Выписку из клиники мы оформим завтра, – уточнил Бах. – А сейчас я немедленно позвоню миссис Гейц, чтобы она приготовила комнату. Вам же, мисс Зелас, я разрешаю погулять – у нас здесь великолепный парк.

Она тотчас же направилась к лифту, и Скот проводил взглядом угловатую фигурку в стареньком черном платье, слишком свободном для ее похудевшего за время болезни тела. Стряхнув неприятное чувство неизвестно откуда взявшейся тревоги, он продолжил обход пациентов и, спустя некоторое время, вновь оказался в своем кабинете.

Вскоре его срочно вызвали в приемный покой: принесли пожилого мужчину, у которого был пробит череп. К сожалению, помощь опоздала – от полученной травмы неизвестный старик скончался.