– Мне, наверное, лучше перебраться в домик охраны.

– Зачем?

– Чтобы не привлекать внимания?

– Ты сначала поправься. А потом подумаем, что с тобой делать.

– Все-таки вы мне не доверяете.

Имана не спрашивает, а утверждает. Отстраненно ловя себя на том, что любой контакт, даже разговор с этим мужчиной, наполняет ее сильнее гематогена.

– В отличие от тебя, я не вижу вещих снов.

В его глазах нет насмешки. В свое время Имана натерпелась из-за своей инаковости, поэтому она благодарна, что хоть Глухов на ее откровения реагирует нормально. Осторожно она решает зайти чуть дальше. В конце концов, он учился у деда. И должен понимать, что в этой жизни бывает и не такое.

– Это не всегда сны.

– Расскажешь, как ты это видишь?

– Бессистемно. Обрывками, которые зачастую трудно интерпретировать.

– Значит, мне повезло, что ты интерпретировала все верно?

– Может, и так. А может, и нет. Есть мнение, что не следует вмешиваться в судьбу.

– Но ты думаешь иначе?

– Я думаю, что свою судьбу мы строим плюс-минус сами. А мои видения даны, чтобы в этом помочь. Иначе – зачем еще?

Глухов скользит по Имане изучающим взглядом. Она невольно скрещивает руки на груди.

– Почему ты пошла в школу полиции? – резко меняет тему.

– Это было легко.

– И все? Только поэтому? А как же мечта? У тебя ее разве не было?

– Нет. У меня было все, что нужно. Чего мне еще хотеть?

Глухов может ей подкинуть идей. О чем там мечтают девочки? О кукле с кучей нарядов? О модельной карьере? Богатом женихе, на худой конец. Но Имана так искренне недоумевает, что он не решается. И просто на нее смотрит.

– Расскажи о матери. Я не знал, что у Алтаная есть дочь.

– Две дочери. Он особенно об этом не распространялся. И не поддерживал контактов ни с одной.

– Что тебе о нем известно?

– Что он был очень уважаемым и влиятельным человеком в определенных кругах. Но никогда этим не пользовался.

– До тех пор, пока не начал искать меня?

– Он был уверен, что наша встреча для чего-то нужна, – пожимает плечами Имана. – Я спутала вам все карты?

– Нет. И все же. Ты не рассказала о матери.

– Она пила. Вы, наверное, в курсе, что у коренных народов к алкоголю нет никакого иммунитета. Дед забрал меня в четыре. Точнее, меня сначала забрали в социальную службу, Дед приехал чуть позже.

– Насколько позже? – цедит Глухов.

– Когда узнал.

Даже его негативные эмоции не вызывают в Имане дискомфорта, хотя, прикрыв глаза от усталости, она их чувствует очень ярко.

– Не спи. Дождись завтрака. Кстати, пойду узнаю, почему так долго.

Глухов уходит, а Волк опять дает о себе знать протяжным воем. Имана мысленно обещает зверю скорую встречу.

Завтрак Имане приносят прямиком в комнату. И хорошо. Она пока не хочет видеть коллег. Ей нужно время, чтобы успокоить вздыбившиеся нервы. Хотя теперь, по прошествии времени, она и понимает, что ничего они бы ей не сделали, в моменте было действительно страшно.

Поев, Имана засыпает. И сон ее растягивается почти на сутки. Просыпается девушка от того, что ей жутко хочется есть. Переодевшись в захваченный из дома спортивный костюм, она отправляется на кухню. И, конечно, не остается незамеченной. Ей наперерез выходит охранник.

– Я хочу перекусить. Как думаете, шеф не будет против?

Вопрос Иманы ставит Палыча в тупик. Как будто он вообще удивлен тем, что она стала с ним говорить после всего, что ей довелось испытать.

– Как я понимаю, ты его гостья. Так что ни в чем себе не отказывай, – отводит взгляд тот, кто еще недавно хотел придушить ее голыми руками.

– Хотите, я вам тоже приготовлю кофе?

– Кхм… Нет, спасибо. Я-то пока на службе.

– И что? Вам не дают кофе пить? Да ну. Пойдемте…

– Почему ты ко мне… кхм… добра?

– Потому что и вы не со зла на меня накинулись.

– Да? А от чего же?

– От отчаяния.

– Ты поэтому позволила себя бить?

Имана криво улыбается. Вообще, наверное, неудивительно, что всё они поняли правильно. Бить себя она действительно может только позволить.

В кухню они проходят молча. Имана, стесняясь, все же достает хлеб, домашнюю колбасу и сыр. Кофемашина гудит, смалывая зерна. Утро потихоньку проскальзывает в окно, ложится на дощатый пол причудливыми узорами.

– Получается, ты типа… колдунья?

Так смешно это звучит в устах Палыча! Как будто он и сам не верит, что произносит это вслух, еще и на полном серьезе. И потому на себя страшно злится, заменяя напрашивающееся злое «ведьма» более привлекательным на его скромный вкус словом.

– Нет, конечно. У вещих снов есть вполне научное объяснение. Уверена, что и вы при желании можете вспомнить пару раз, когда ваши сны предваряли реальность. Ведь все, что нам снится, это следствие наших переживаний и анализ уже произошедших событий. Когда мы спим, мозг о-го-го как трудится. Пересматривает увиденные образы, анализирует и делает прогнозы. Мы же потому и живем, что можем чуть-чуть предугадывать… Оп! – Имана ловит выпавшее изо рта Палыча печенье. – Примерно вот так.

– Ну да, – мямлит он. – Мне как-то приснилось, что теща приехала!

– И что? Наутро у вас были гости?

– К вечеру! Мы как раз отдали детей моей матери, чтобы побыть с женой, как старая карга нагрянула.

– Сочувствую.

Так она все и сглаживает. Не до конца, конечно. Парни, один черт, смотрят на нее излишне пристально, когда Имана после завтрака возвращается за теплыми вещами. Но в их взглядах нет агрессии. Только недоверие и, возможно, чуть-чуть опаска. Не самый худший вариант. Люди всегда боятся того, чего не могут постигнуть.

– Мне получше. Сегодня попробую заняться Волком, а завтра, наверное, уже смогу встать в смену. Мне Михалычу об этом сказать, да? Или старшему смены?

– Я разберусь, – отмахивается Ярослав.

– Ну, тогда я пойду к Волку. Если будет что-то надо… – Имана пожимает плечами и выходит.

Зверь ее приближение чувствует. Носится туда-сюда вдоль забора. Имана хвалит себя за то, что успела прихватить вкусняшек, чтобы поощрять зверя за выполнение команд. А вот насколько оптимистичные ее надежды, она понимает, только когда заходит к щенку в вольер. Пока ее