Шрифт:
Закладка:
Боже, что же мне сунула в руку Полька?
Глава 20
Лавр Яров
Мне нравятся бабы с фантазией. О, да, я несу пургу, как злодей из второсортного низко бюджетного боевика. И сам себе кажусь идиотом, хотя раньше думал, что веду себя брутально, подобающе моему статусу и херовой репутации. А рядом с этой толстозадой вот пасую и выгляжу не крутым дядькой, а злобным мультяшным гоблином, больным манией величия.
– Это что у тебя в лапке, Пончик? Топорик с пожарного щита? Признавайся, где ты его экспроприировала. Знаешь, я немного нервничаю, видя в твоей руке столь грозное оружие. И слегка возбужден. Такие игры меня заводят – ты валькирия с топором, я несчастный воин, павший на поле брани. Ты знаешь, что эти бабы прислуживали бедолагам Викингам, прежде чем их в Вальхаллу загнать? Медом обмазывали, ну и… Кстати, ты обещала мне чай, о Брунгильда Топороносная. Я весь в предвкушении.
– Только если морду медом намазать, – бурчит эта несносная булка, пряча руку с топориком за спину. – Послушайте, вы же ведь не дочь МОЮ приехали спасать, я права? Давайте тут прямо я вам скажу, что мою часть в предприятии я на вас не перепишу, хоть вы тресните тут пополам. Ну так, на всякий случай, а то может вы и чаю не захотите, о великий воитель викинг. И кстати, женщину – богатыря, которая была исполнительницей велений Одина звали Брунхильда. Через «х».
– У тебя все через «Х», – морщусь. Эта вредная баба действует на меня как-то уж слишком раздражающе. Настоящий щекастый триггер. И когда она вот так делает своим языком, пробегая по чертовым розовым лепесткам, пересохшим, явно от яда, который она генерирует как кобра, у меня гудит нижний этаж, турбиной реактивного истребителя. Это нормально, или как? Она же глупая, толстая и неуклюжая. Вообще не в моем вкусе. Не мой типаж, не мой размер. Так какого хера я стою и улыбаюсь как дурак? Надо просто скрутить эту овцу в бараний рог, как Бульдог говорил, лишить ее возможности даже дернуться и выдрать, как сидорову козу. А потом…
– Сахар на вас только переводить. И мотоцикл вы этому хмырю бородатому зря новый купили. От него тут весь дом стонет. И что у вас с лицом? Вы в порядке?
– Куколка, завод тебе придется отдать. Я свое обещание выполню. Я же миляга и красавчик. Ну, ты поняла. А вот если к тебе придут другие парни…
– То есть вы мне угрожаете, – щурит свои чертовы медовые озера эта наглая ванильная вонючка. И у меня в паху начинается что-то невообразимое. – Пришли в мой дом, дочь мою очаровали своим нахальством и притворством. Обманули ребенка. Она вам поверила, другом считает, и теперь вот так нагло шантажируете меня. Прелестно. Нет, а чего еще можно ожидать от человека у которого нет ни совести, ни чести? Который…
– Мам, ну где вы? Мы с Полей чай заварили и булочки твои разогрели, – зовет в окно мелкая Плюшкина козявка, которая меня странным образом не бесит, как остальные маленькие люди, постоянно мажущие все соплями и путающиеся под ногами.
– Булки, слышишь, Булка? Разогретые булки это что-то из Бразерс, я бы вкусил, – ухмыляюсь я, с удовольствием наблюдая, как пунцовеют уши этой ванильной бомбы.
– Вы еще и порно смотрите, – вредно кривит она чертовы губы. – Я была права абсолютно аморальный тип с наклонностями извращенца.
– Сказала высокоморальная баба, знающая кто такие Бразерс и предлагающая себя несчастным извращенцам. Ты же мне тогда даже шансов не дала на сопротивление.
– А ты не больно то и старался, – скалит она жемчужные зубы, и кажется вот-вот вцепится мне в горло этими идеальными клыками. Хоть бы, хоть бы, а то я сдохну от разрыва аорты из-за бушующего в крови тестостерона. – Размахивал там своим… Хм… Пенисом у меня перед лицом. Бесстыжий, наглый, мерзкий…
– Тебе понравилось, ведь так? Поэтому столько экспрессии? Очень понравилось, ты так стонала и выгибалась, что я боялся что переломишься. Хотя нет, вру, не боялся, я брал то, что само мне шло в руки.
– Дурак, – всхлипывает Варвара. Надо же, у меня сейчас начнутся поллюции, или как там называется недержание и скорострельность у подсракулетних мальчиков?
– Вонючка, – хриплю я. Она не далека от истины. Я дурак. И мне надо сейчас ее ломать через колено, а я слюни пустил, словно больной спермотоксикозом прыщавый девственник. – Ты воняешь гребаной ванилью. Ты…
Я чувствую ее дыхание на своих губах. Уже чувствую. И смотрит она на меня, как мышь на питона, и не двигается потому что впала в ступор от страха. Блядь, мне тоже страшно. Так, что яйца поджимаются. Так не должно быть. Это что-то иррациональное. Еще немного, и я попробую ее губы на вкус и…
– Ну, чего вы тут? Мы дождались. Мама, зови этого папулю ушеспасительного в дом, пока чай не остыл, – Кира разбивает чертово колдовство. Выскакивает из подъезда кубарем. Я смотрю, как стремительно бледнеет Плюшка. Вот только была как огнетушитель цветом, а теперь белее мела.
– Он тебе не отец. И он никто нам. Он вообще пришел нас снова обобрать. Кира, мы не дружим с такими как этот мерзавец. Он…
– Ма. Да я пошутила. Ты чего? Я помню, мой папа погиб, когда поднимался на гору. Страховка порвалась, – в глазах малышки вся скорбь мира. Черт, мне то какое дело до них? Что я лезу? Мне нужен завод, а не чай дешевый и чертовы булки. Мне нужен…
– Да ладно, девочка просто пошутила. Я пургу прогнал, она поддержала. Идем чай пить. Я голоден как волк, булку проглочу, она и застонать не успеет, – вопреки воплю здравого смысла миролюбиво говорю я. – А в отцы я не набивался. Не больно то и хотелось. Тем более, что я ненавижу детей.
– Правда? – прикусывает губку мелкое вредное существо девочкого пола.
– Ну, ты ничего еще, – скалюсь я.
– Ладно, тогда чай пей только из синего чайника. В красный Полька заваривала, фиг знает, что может быть после ее кулинарных экспериментов. – фыркает Кира. А Плюшка стоит молча, смотрит с таким ужасом, как я беру за руку ее дочь, и кажется вот-вот свалится в обморок. Интересно, что это с ней? Наверное все же дошло, что я не шутил по поводу завода немилых парней Бульдога.
