class="p1">– А чего ты кипятишься? Чего кипятишься? Я уверен, что ты эту бабу толстую свернешь в бараний рог, дорогой мой будущий зять. Правда же? Уже прозондировал почву? Наверняка у суки есть слабое место. А то хочешь, я займусь. Мои ребята большие мастера… – сипит Бульдог, кота поглаживает жирного, вальяжно развалившегося у него на коленях. Камень на печатке, надетой на мизинец этого зажравшегося хозяина жизни, мерцает в приглушенном свете. Дон Карлеоне, мля. Откуда он про Варю то…. О черт. Он знает все.

Ненавижу. Я ненавижу этого урода. И если бы не высокие ставки в этой игре, я бы ни минуты не стал терпеть этой дурацкой игры в «Крестного отца». И он меня чувствует, вдыхает мою ненависть и кажется наслаждается ею. Надо же.

– Бабу не трожь. Сам разберусь, мой дорогой пока еще не тесть, – кривлюсь я в улыбке. Больше похожей на оскал. – Этот завод все равно останется в моей собственности. Я прочитал документы, составленные вашими юристами, и они мне не нравятся.

Беру графин со стола, под пристальным взглядом хозяина кабинета, плещу коньяк в новый бокал. Ох, как он зол сейчас. И мою наглость расценивает как агрессию. Правильно делает. Я не клоун ему на ниточке, и никогда не починялся никому.

– А чего ты за бабу то так радеешь? Мне говорили, что ты волк, Лавр. Я люблю зубастых. И тех, кто меня не боится, я уважаю. Поэтому ты здесь и моя дочь будет залогом в нашей сделке. Ты же не думаешь, что я ее обману. Она моя единственная девочка. Наследница. И с тебя я сдеру твою волчью шкуру, если ты сделаешь ее несчастной. Ты ведь знаешь мои методы, мой почти зять?

Мой загривок покрывается ледяными иглами. О да, я знаю его методы. И страшно боюсь. Но не за себя, за толстую дуру, которая сама того не ведая сунула в петлю свою тупую башку и теперь медленно ее затягивает. Чертова задастая овца. И почему именно она, мать ее?

– Мы друг друга поняли, мой пока еще не тесть. Завод я заберу, это дело короткого промежутка времени, – говорю спокойно, стараясь не выдать своего смятения. Странно, но получается мы с толстой в одной петле сейчас болтаемся и дрыгаем ножками.

– А что, это та милашка жопастая, которая торт будет печь вам на свадьбу? Она препона? Хорошенькая, мясистая. Люблю таких. Мне Лиса сказала, что не смогла с ней сегодня встретиться. На завтра перенесли встречу. Я с дочерью съезжу. Люблю сладенькое, по-стариковски, выберу крем и коржи. Шоколадные дюже люблю, с орехом грецким и ганашем, – улыбается Бульдог, в миру Арсений Павлович Сикорский. Сжимаю стакан до побеления костяшек. Сука. Да какая мне разница до этой гребаной Пышки? Пусть он ее хоть на столе разложит в том гребаном кафе, которое сегодня чуть не разрушила до основания чертова баба. Но почему мне так хочется втащить этому старому ублюдку, за его сальные намеки? Почему, мать его? Я же женюсь скоро на красавице из цельного куска гребаного льда. Она мне подходит по всем показателям, такая же сука и стервь, как и я, без принципов и морали. Мне с ней легко будет. Но гребаная пухляшка…

– Я ненавижу когда кто-то лезет в мои дела, запомни это, Арсений, – рычу, понимая, что все таки поплыл. Он ведь этого и добивался. Специально выводил меня из себя. – И мы с твоей дочерью сами справимся с выбором мерзких приторных лепешек, пропитанных поганым кремом.

– Ну и прекрасно, дорогой. Прекрасно. Замечательно. Мне нравишься ты вот таким – яростным и злым. Сохрани для завтрашеней встречи настрой. Завод будет подарком моей малышке к свадьбе. Яров, мы станем с тобой оглушительно богатыми, когда объединим активы и построим кластер на месте этого гребаного убыточного сарая. Будем миром править. Иногда жертвы неизбежны. Ты же понимаешь? Найди слабое место у толстой курицы. Это легко, я думаю. У каждого человека есть скелеты в шкафу. Даже у тебя. Хотя, вот никак не найду я пятен на твоем солнце, зять. Давай выпьем, за то, чтоб мечты сбывались.

Мне хочется смазать улыбку с добродушной бульдожьей морды, но я в ответ скалюсь, так же фальшиво и чокаюсь с Бульдогом стаканами с коньяком. Он прав, мы станем королями мира. Или… Черт, я балансирую на краю пропасти, и меня, сука, это не пугает.

– Я объясню все Варваре и она примет правильное решение. Просто не лезьте.

– О, Варенька. Красивое имя. Крестьянское. От сохи. Лавр, у нас полмесяца, потом мы должны дать ответ китайцам. Полторы недели у тебя. Что хочешь делай. Карт бланш тебе полный. Я прикрою, ты знаешь у меня везде прихваты. Если не сможешь, я сам решу вопрос. Видишь, как я тебе доверяю? Потому что мы почти семья.

– Я справлюсь, – выдыхаю я. Ох, что я хочу.

Глава 19

Варвара

Моя жизнь стала похожа на шапито. Ровно в тот день, когда я впервые повстречала Лавра Ярова. Ровно тогда, когда сошла с ума и предложила ему себя, словно пожухшую вишенку с дешевого торта из мерзкого супермаркета.

– У меня болит ухо, куда мне прилетело куском отбитого мрамора, воняют волосы какой-то химией, аромат которой не вытравить репейным шампунем, и я очень сильно злюсь. Поэтому просто молчи, – рычу я, заметив что Полька открыла рот. Верчу руль своего покалеченного каблука, который хлопает целлофаном на ветру, мерзко и очень громко. Не выдержал клей, хотя паренек в магазине мне клялся, что им можно даже кирпич приклеить к потолку и он не упадет. Интересно, Полька же весить как тот кирпич. Можно ли ее приклеить куда-нибудь, чтобы избежать дальнейших разрушений и членовредительств.

– Я вообще не хотела. Там просто у меня в сумке баллончик был со взбитыми сливками. Я купила, потому что на свидание ходила, ну и немного осталось вкусняшки. Не выкидывать же, я так-то самую дорогую брала мнячку? Откуда я знала, что баллончик похож на дымовую шашку? Вот откуда, скажи? А этот пожарник… В общем не герой моего романа оказался. Ну немного ошиблась Поленька, и во флаконе и в мужике, что же ее убивать теперь? Нет бы пожалеть подругу. А ты… Вот ты какая.

– Да, я такая. Я за два дня отнесла в отделение полиции денег на два залога. А могла бы купить себе новое стекло для машины. И Корюшку бы могла сводить в кафе. А я вместо этого шляюсь