Шрифт:
Закладка:
– Это закон, – сказал ему как-то Ха-кве-дет-ган. – Что бы ты ни делал, тебя будут помнить за дурные поступки. А если ты не совершал дурных поступков, они придумают их для тебя.
– И чтобы ты ни делал, они все равно будут осуждать, – задумчиво проговорил Ро-ке-рон-тис. Они сидели на берегу гремучей Мух-хе-кан-не-так и глядели на восток. Их нечеловеческие глаза позволяли им видеть, как из-за Великого Океана к берегу идут большие деревянные лодки под белыми парусами. А на тех лодках сидели люди с непривычно-бледным цветом кожи.
– Верно, – согласился Ха-кве-дет-ган. Внешне он чем-то напоминал самого Ро-ке-рон-тиса – та же худощавая невысокая фигура, те же рельефные сильные мышцы, черные прямые волосы, собранные в хвост на затылке, суровый взгляд темно-синих, почти черных глаз под тонкими бровями. Они будто были отражениями друг друга. Искаженными отражениями.
– Скажи мне вот что, – через некоторое время Ро-ке-рон-тис вновь обратился к Ха-кве-дет-гану, пристально наблюдая за тем, как большие деревянные лодки вздыбливают песок, врезаясь в береговую кромку нового для них континента. – Я был на Великом острове, я видел Ха-кве-ди-ю. Вы не близнецы.
Ха-кве-дет-ган тихорассмеялся. Это был смех бога, но – по-человечески грустный.
– Ты прав, мы вовсе не близнецы, – темный бог покачал головой. – Людям свойственно выдумывать то, чего нет, ты еще не понял? Особенно когда им позарез нужен виновник всех их несчастий.
– Но как так вышло? – не унимался Ро-ке-рон-тис.
– Мы не единственные, ты ведь уже понял, – Ха-кве-дет-ган посмотрел на бога мщения с лукавым прищуром. – Мы не раз встречались с другими. И однажды, –он кивнул в сторону кораблей, – как говорят они, нам надрали задницы. Чужие пленили Абабинили, представляешь, младшего сына Хе-но!
– Но это ведь не та история, – Ро-ке-рон-тис исподлобья посмотрел на собеседника.
– А ты слишком проницателен для молодого бога! – Ха-кве-дет-ган хлопнул его по плечу, и оба раскатисто засмеялись, встрепенув речную гладь. – Верно, то другая история. И она касается ифритов. Это не боги, духи стихии огня. Один из них был здесь, Ашмедай. Он покорил мою мать Ата-ан-сик, уж не знаю чем, но покорил. Она тогда пребывала в теле смертной из племени, названия которого не помнят даже самые древние шаманы. И к тому моменту у нее уже был один сын – пресветлый Ха-кве-ди-ю, – последние слова он продекламировал столь напыщенно, что Ро-ке-рон-тис не сдержал улыбку.
– То был сын Ха-вень-ни-ю, что чтится непогрешимым. Но знай, богам не чужды качества смертных, даже самые нелицеприятные. Так что папаша с мамашей повздорили, и она… толи в отместку всевеличайшему, толи из любви к восточной экзотике, отдалась Ашмедаю. И от этого союза появился я, – заключил Ха-кве-дет-ган, задумчиво почесывая шею. – Знаешь, помнится мне, батя мой плохо кончит. А эти полудурки в рясах обзовут его демоном. Смешно до колик! Такая вот Санта-Барбара.
– Такая вот что? – переспросил Ро-ке-рон-тис. – Иногда я тебя просто не понимаю.
– Подрастешь – поймешь! – отмахнулся Ха-кве-дет-ган. – И это не фигура речи. Однажды ты осознаешь, что такое время, и если будешь прилежным учеником – научишься сплавляться по его потокам в обе стороны.
– А ты научишь? – Ро-ке-рон-тис заглянул в глаза тому, кого в другой жизни мог бы назвать другом.
– Нет, – твердо ответил темный бог. – Они не дадут.
И он посмотрел в ту сторону, где в сотнях переходов от них бледнокожие люди уже стаскивали с кораблей какие-то ящики.
– А что с ними? – удивленно поднял бровь Ро-ке-рон-тис.
– Очень скоро они изменят наш мир, – вздохнул Ха-кве-дет-ган. – К лучшему или к худшему, но изменят. И таким, как мы, здесь не останется места. Кто-то приспособится, а кто-то будет вынужден уйти. Ты вот точно приспособишься. Но все равно уйдешь потом.
– У меня такое чувство, будто мы говорим в последний раз, – Ро-ке-рон-тис подозрительно посмотрел на темного бога, вновь поймав себя на том, что получил это знание без усилий, оно просто пришло.
– Вряд ли ты будешь скучать, – хохотнул тот, поднимаясь. Он расправил руки и с хрустом потянулся. – Но я не могу уйти, не узнав. Почему песок?
– Не понял? – Ро-ке-рон-тис уставился на своего создателя.
– Мелкий белый песок, – с расстановкой проговорил Ха-кве-дет-ган. – Впервые ты использовал его в уоки онундагэга, когда… – он запнулся и скорчил гримасу. – Ну, сам знаешь когда. Сначала я думал – мало ли, у каждого свои тараканы, но потом ты стал использовать этот прием постоянно. Каждый раз, когда ты приходил к преступившему закон, в его последнем кошмаре так или иначе присутствовал мелкий белый песок. Откуда этот образ?
– Там, – Ро-ке-рон-тис непроизвольно сглотнул, в нем вновь подняла голову частица Кизекочука. – Там, где мы познакомились с Витэшной. На опушке у лесистых подножий Ломэхонгва. Та опушка была усеяна мелким белым песком. Вокруг – земля и камни, а там – песок. Странное место, запомнилось.
– Ясно, – многозначительно протянул темный бог. – Станет твоей визитной карточкой… ну да ладно. В любом случае, не грусти, у тебя еще вечность впереди. И бьюсь об заклад – она будет насыщенной!
Он весело подмигнул Ро-ке-рон-тису и исчез, как делал всегда в конце любой беседы. Ро-ке-рон-тис мог бы последовать за ним, но не стал.
Иногда богу нужно побыть в одиночестве.
Глава 4. Мир этот рядом...
И снова все смешалось в потоке беспорядочных образов. Карна замутило от обилия красок, звуков, эмоций. Однажды с ним уже случалось такое, когда в ночном клубе после двух бутылок текилы ему приперло потусить прямо возле динамика. Тогда адский рокот басов и разноцветные кинжалы стробоскопа нехорошо сказались на его координации, а спустя мгновение – на работе желудка. Было стыдно, но он пережил.
А сейчас виной всему был вовсе не микс алкоголя и окружения. Ощущение было такое, будто кто-то через воронку вливает в голову информацию, причем напрямую, минуя органы чувств. Если бы это делалось медленнее, быть может,
