Я заскочил, наконец, в тёмный коридор, и чуть не воткнулся в Кента. Едва успел разглядеть.

— Ну, здорово, Гера, — персик, ещё раз выглянув из-за угла, поманил за собой, — Пошли. Сегодня для тебя удачный день.

***

Попетляв по коридорам и залам, я увидел ещё несколько видов манекенов.

Подвешенные под потолком, изображающие летающих. Были и со всякими приспособами, вроде кошки с верёвкой.

— Притягивают к себе, — кивнул Кент, — Бывают такие противные мобы.

В последнем зале меня впечатлила огромная бочка на больших колёсах, с манипуляторами по бокам, а из прорезей в груди у неё будто торчали дула корабельных пушек. Весь зал оказался напичкан ловушками, но Кент чётко показал мне, куда нельзя наступать.

Он кивнул на громилу-бочку:

— Типа босс, — и нахмурил брови, — Меня прибил, помню, прямо на первом же уроке. Все ещё ржали.

Я вежливо промолчал.

Кент провёл куда-то под тёмную арку в другом конце зала. Здесь было низко, приходилось пригибаться. Так, полусогнувшись, мы дошли до тупика.

— Для гномов проход, — шептал персик, шаря в темноте по стене, — Они тут постоянно следят за механизмами, чинят, смазывают. Ага!

Он что-то тронул, и замурованная стена перед нами бесшумно отъехала в сторону, только шепнула пневмоприводом.

— У гномов всегда так, всё чистенько работает, — усмехнулся Кент, — Это у гоблинов скрипит всё, того и гляди, развалится. А они только и кричат в ответ: «Работает же, на!»

За проходом оказался ещё коридор, такой же низенький. Ладно хоть, гномы были в плечах пошире людей, и можно было идти, расставив руки.

На стенах горели светодиодные лампы, гулял свежий ветерок из отверстий под потолком. Никакого намёка на душное подземелье.

***

Город гномов впечатлял.

Как такая пещера помещалась под Батоном, я не знаю. Но по её сводам гуляли красные отблески лавы, тут и там дымилось, коптилось, сверкало искрами раскалённого металла из жерла природных вулканов.

При этом везде были настелены железные мостки, тут и там удобные лесенки, балконы, помосты. Огромные корявые колонны уходили к потолку, поддерживая его, и на высоте тоже были установлены какие-то агрегаты. За сеткой помахивали лопасти — какая-то вентиляция, судя по всему.

Кент вёл меня по мостику, показывая направо и налево. Тут и там у кратеров небольших вулканов в защитных сварочных масках стояли склонившиеся гномы. Поворачивая рычаги механизмов, сидя в удобном кресле, они поднимали на цепях из вулканов большие литейные чаши, и направляли их к огромным формам, чтобы заливать раскалённый металл.

Среди них ходили ещё гномы, держа в руках длинные щипцы. Что-то погружали, доставали, помешивали.

Вся пещера была заполнена шипением, звоном, стуком, голосами и руганью.

— Куда ж ты её, щебень-гребень?!

— Вира!

— Да чтоб тебя, Торинова борода!

— О, какой молот будет! Надо бы себе обновить…

— Куда рот разинул? Кольцо не треснет?!

Наковальни стояли тут же рядом, на помостах. Кузнецы, от души размахиваясь, молотили по заготовкам — искры летели во все стороны, подпаливая бороды мастерам.

Большие заготовки били кузнечными машинами, напоминающими пресса, а мелкие любовно выглаживали миниатюрными молоточками.

Я так засмотрелся на одного бородатого гнома, который, высунув язык, тюкал молоточком какой-то мелкий ключик, придерживая его щипцами и покручивая по наковальне.

Гном был одет в круглые очки-гоглы, как у лётчиков, и в линзах лупились увеличенные глазки. Серая борода дымилась от забытой искры, нахмуренный лоб выдавал усиленную работу мысли.

Именно к нему-то и пошёл Кент.

— Здравствуй, мастер Молчарь, — махнул Кент.

— Ау! — и ключик слетел с наковаленки.

Поскакал по помосту, и я едва успел подхватить. И, скромно улыбнувшись, подошёл, положил обратно на наковальню.

И Кент, и Молчарь удивлённо уставились на меня. Я перевёл взгляд с одного на другого…

— Взлом? — только и спросил Молчарь.

Я кивнул, а гном подхватил мою ладонь и перевернул её. На коже красовался выжженный след от ключа.

Но боли-то я не почуял!

— Кровь Чекана, — вылупленные глаза ещё больше округлились, и гном спрятался обратно за наковальню.

— Так не Чекан же, — весело бросил Кент.

— Его отец тоже сюда пришёл в первый же день учёбы, — крикнули с верхних мостков.

Я стал ловить на себе множество взглядов. Гномы, кто заметил меня, старались по возможности сделать перерыв, бросали свои дела и просто таращились.

Молчарь недовольно поморщился, разглядывая меня и похлопывая себя по бороде, потом всё же обратился к Кенту:

— Чего пришёл, повар?

— Алхим, — упрямо сказал Кент.

Гном хмыкнул, ожидая ответа на вопрос.

— Ну ладно. Там у меня ещё кой-чего подходит, — улыбнулся Кент, — Синий мох раздобыл, в этот раз самогончик вообще забористый…

— От прошлого твоего забористого ещё живот не прошёл, — крикнул недовольный гном с верхнего помоста, — Кончал бы ты уже свои опыты, повар!

— Ну, не хотите, как хотите.

Молчарь цыкнул:

— Сколько?

— Три золотых.

— Два.

— Три!

— Вообще один, — хмуро отрезал гном.

— Опа-опа! Тогда вообще четыре, — не сдавался Кент.

Молчарь снова хмыкнул, потом выложил на наковальню два золотоых кругляшка.

— Грабёж, — весело бросил Кент, но сграбастал монетки, потом вытянул из кошеля большую литровую бутыль с голубоватым напитком.

Молчарь откупорил пробку, понюхал, его брови подлетели:

— Ты-ка смотри, как в Белом Гноме!

— Торинова борода, да ладно?! — послышалось сверху.

К Молчарю подскочил ещё один гном, взял бутыль, понюхал, потом показал верхним большой палец, кивнул.

Я круглыми глазами смотрел на всё это, пытаясь сообразить. Он сказал «Белый Гном»?! Точно не ослышался?

— А этого что привёл? — Молчарь, чуть сморщившись, покосился на меня.

Кент поднял руки, потом повернулся ко мне:

— Давай, Гера, я свою часть выполнил. Дальше разговаривай сам.