сюда из-за какого-то нелепого недоразумения. Как актеры перепутавшие павильоны и по ошибке явившиеся на чужую съемочную площадку. И все же мне бы не хотелось, чтобы они оказались причастными к ограблению. Ни она, ни он.

Лежавший на полу под окном ньюфаундленд поднялся и перебрался на середину комнаты, расположившись между Джеймсом и Этвудом.

— Он округляется с каждым днем, — меняя тему, заметил Джеймс, глядя на собаку. — Если так будет продолжаться и дальше, то скоро он не пролезет в дверь.

— Сначала он был чересчур худой, а скоро будет нормальным, каким и должен быть ньюфаундленд в хорошей форме. Он выглядит массивным из-за длинной шерсти.

Ньюфаундленд широко зевнул, обнажив ровный ряд зубов, и это навело Джеймса на некую мысль.

— Филипп, как ты считаешь, когда он сорвался с привязи, сразу кинулся к тебе? Порядочная собака обязана защищать своего хозяина — может статься, он покусал твоего противника?　

—Противника? Ты преувеличиваешь, тот человек всего лишь толкнул меня, к тому же он наверняка убежал прежде, чем Тимми оборвал поводок.

— И все-таки нельзя полностью исключать вероятности того, что Тимми его укусил, — стоял на своем Джеймс. — По крайней мере, если среди наших соседей окажется человек с забинтованной рукой или хромающий, сразу станет ясно, кто тут шатается ночами.

— Не веришь в существование кузена Витторио?　

— Ты же сам говорил насчет полотенца…　

— Каким образом ты проверишь, покусал Тимми кого-нибудь или нет?　

Способ был найден очень быстро.

— Вчера я купил четыре бутылки шампанского, это вполне приличный предлог пригласить всех к нам, — сказал Джеймс. — Или ты плохо себя чувствуешь?　

— Зови, я не против.

Джеймсу не терпелось проверить свое предположение, и он тотчас ушел. Приглашение распить шампанское приняли все, правда, только что вернувшаяся с прогулки Джулиана заколебалась, но синьора Форелли решительно сказала от имени обеих, что они придут. Девушки из крайнего коттеджа откровенно обрадовались приглашению, Сильвия даже захлопала в ладоши и заявила, что это восхитительно, а то они не знали, чем заняться. Фрэнк, вопреки своей обычной жизнерадостности и словоохотливости, на сей раз лишь коротко поблагодарил за приглашение, казалось, он был чем-то озабочен или расстроен, однако, заметив удивленный взгляд Джеймса, тотчас улыбнулся.

— Не обращайте внимания на мою кислую физиономию. Я, знаете ли, терпеть не могу ветра. В детстве я пару лет жил у тетки, дом стоял среди вересковых пустошей, и когда начинались осенние ветры, становилось очень тоскливо. Старый темный дом, до ближайших соседей целая миля, и заунывный вой ветра… С тех пор, когда подолгу дует ветер, мне становится не по себе. Все это ерунда, разумеется, когда чем-то занят, так и внимания не обращаешь, а когда делать нечего, всякое в голову лезет. Я вам очень благодарен за приглашение.

«Вот уж не подумал бы, что Фрэнк такой впечатлительный», — удивился Джеймс. — «Надо же, ветер напоминает ему тоскливые дни в темном скучном доме. Или это первое попавшееся объяснение, а озабочен он совсем другим?»　

Шампанское оказалось очень холодным. Накануне вечером Джеймс из-за Этвуда забыл обо всем на свете и оставил бутылки в машине, а утром велел Джованни поставить их в холодильник. Синьора Форелли едва пригубила бокал, как, впрочем, и Этвуд. Джулиана и Витторио смотрели только друг на друга, было совершенно очевидно, что до остальных им нет дела. Джеймс был занят тем, что самым внимательнейшим образом рассматривал присутствующих, ища малейшие следы возможной стычки с собакой и проклиная про себя холодную погоду: как ни приглядывайся, длинные рукава оставляют повод для сомнений. Никто также не хромал.

Раздосадованный неудачей, Джеймс весьма небрежно исполнял роль хозяина, который должен развлекать гостей. У Этвуда болела голова, и он ограничивался беседой со своей соседкой, синьорой Форелли. Положение спасал Фрэнк, уже вполне оправившийся от хандры: он шутил с супругами Берни, одновременно ухаживая за Сильвией и Тельмой, между которыми сидел, затем стал рассказывать забавную историю о том, как однажды перепутал каталог своей фирмы с кулинарной книгой. Сильвия с готовностью смеялась всем его шуткам, Тельма этого явно не одобряла, как и вообще все ее поведение, но ни Фрэнк, ни Сильвия не обращали внимания на ее хмурый вид. Так как Тельма игнорировала все попытки Фрэнка втянуть ее в разговор, тот вскоре вовсе перестал к ней обращаться и лишь наливал шампанское. Надо сказать, что ему приходилось делать это довольно часто, Тельма пила много, большими глотками. Когда Джеймс открывал четвертую бутылку, зазвонил телефон. Трубку снял Этвуд, Гросси сообщил, что просят синьора Тейна.

— Фрэнк, это вас, — сказал Этвуд.

— Благодарю. — Фрэнк взял трубку и попросил Гросси переключить телефон на его коттедж.

— Не буду вам мешать, — сказал он с беззаботной улыбкой.

Действительно, говорить из помещения, где за столом сидели и разговаривали девять человек, было трудно. Через минуту после его ухода Сильвия с игривым смешком вдруг заявила, что, кажется, оставила открытым окно в своей комнате, а на подоконнике лежит зеркальце и еще кое-какие бьющиеся мелочи, и при таком ветре все это может упасть; она только закроет окно и мигом вернется. Выбравшись из-за стола, она нетвердой походкой направилась к двери. Тельма следила за ней тяжелым осуждающим взглядом, хотя сама выпила гораздо больше, впрочем, на ней это не отражалось. На пороге Сильвия споткнулась, глупо хихикнула и вышла. Она была слишком пьяна, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как дверь, — после ее ухода из щели потянуло сквозняком. Джеймс поднялся, а когда подошел к двери, та вдруг открылась еще шире: нагулявшийся ньюфаундленд вернулся домой.

— Побегай пока где-нибудь, — сказал Джеймс, беря пса за ошейник и выводя наружу. — Или сиди здесь и не мешай.

Недовольно фыркнув, ньюфаундленд уселся под навесом. Джеймс взглянул на небо: похоже, скоро начнется дождь. Выйдя на открытое место, не затененное деревьями, он посмотрел на запад, откуда дул ветер: да, темные тучи несомненно предвещали грозу, и пустой пляж казался сумрачным и неприветливым. Сиреневое платье Сильвии промелькнуло среди кустов возле коттеджа Фрэнка. — «Она направилась к нему или случайно отклонилась от своего пути? А впрочем, какая разница, куда она пошла», — подумал Джеймс. — «Она пьяна».

Фрэнк вернулся довольно быстро, один. О его возвращении возвестило рычание ньюфаундленда, пес стоял перед дверью и скалил зубы.

— Тимми, нельзя! Лежать! — сердито сказал вышедший Этвуд. — Извините, Фрэнк, он всегда беспокойный, когда штормит.

Минут через десять пришла Сильвия, по-видимому, она действительно ходила в свой коттедж. По-прежнему остававшийся снаружи ньюфаундленд лишь равнодушно зевнул,