ждала: жадно прильнула к его губам, обхватив за шею. Обнимаясь, они подошли к машине. Борис опустил спинку сиденья, и Ольга вместе с ней откинулась назад. Короткая юбка натянулась, обнажив красивые ноги. Борис приземлился рядом, целуя ее и раздевая… Борису казалось, что Ольга вся собрана, как стальная пружина, готовая в любую минуту распрямиться. Какая дикая энергия и темперамент. В порыве безумной страсти она себя не контролировала. Извиваясь, как змея, она стонала и кричала. При первой близости Борис даже подумал, что девушка переигрывает, но потом убедился, что это не так. Когда Ольга добилась своего, она резко расслабилась и обмякла. В такие минуты Ольга забывала обо всём и всё прощала. Борис знал, что теперь с ней можно говорить о чём угодно: она поддержит. Он рассказал девушке о своей находке, но вопреки его ожиданиям она не проявила должного интереса.

— Это очень опасно и не думай туда лезть, — вытащив из-под сиденья одежду, Ольга стала одеваться. — Выброси это из головы, а тетрадь сожги. Как бы этот клад против тебя не обернулся. Он не твой.

Больше этот разговор Борис не продолжал. Он видел, что Ольга настроена решительно и убеждать её было бесполезно.

Вечером на улице стало свежо. Ненадолго спала жара, дав передохнуть раскалённому городу и самим горожанам. После бурного свидания с Ольгой ехать никуда не хотелось, и, прихватив по дороге бутылку шампанского, он привёз Нину к себе. Здесь она ещё не была, и эта громадная квартира произвела на девушку впечатление.

— Ну ты, Боря, везунчик! Такие тут хоромы! Это просто сказка какая-то. Вот только кое-какую мебель надо было бы подремонтировать или заменить. Кто это его так? — Она показала на диван.

— Да было дело, — Борис даже смутился и неожиданно покраснел. — Потом как-нибудь расскажу, вместе посмеёмся.

Едва осмотревшись, девушка принялась за уборку. Борис попытался её остановить.

— Ну подожди ты, Нина, — обнял он девушку. — Я же не для этого тебя сюда привёз.

— А зачем тогда, скажи! — улыбнулась Нина. — Ну, говори.

Она выскользнула из его рук и стала собирать разбросанные по полу газеты. Пришлось Борису подчиниться. Он двигал мебель, которую недавно чуть сам не разобрал, снимал карнизы с почерневшими от грязи шторами, выносил коробки с мусором. Нина убрала в комнатах, на кухне, помыла полы. Вскоре квартира преобразилась и приобрела новый облик.

— А сейчас, Боря, давай отметим твоё новоселье. — Девушка обняла его и поцеловала в губы. — Мы же для этого сюда приехали? Правда?

Они выпили шампанского. Борис сразу оживился.

— Ну наконец-то, а то и новостями поделиться даже некогда. Так и пропадёт острота момента.

Он вытащил из письменного стола толстую тетрадь с оторванной обложкой. Из тетради вынул маленький листок бумаги.

— Вот эту схему, Нина, я нашёл под обложкой этой общей тетради. Знаешь, что это такое?

Она посмотрела на него своими большими голубыми глазами и покачала головой, всем своим видом показывая, что не знает, но ей очень интересно. Борис рассказал о поисках золота и об этой тетради, которую она сейчас держала в руках. И главное — как нашёл схему того места, где спрятан этот клад. Рассказал он и про свою интуицию. Получалось, без неё не видать бы этой схемы как своих ушей.

— Сама тетрадь без этой, пусть даже примитивно нарисованной схемы ничего ещё не значила, — продолжал Борис. — Из неё я только узнал, что золото действительно существует. Это было главным подтверждением моих догадок. Вообще в этой тетради дед больше пишет о лагерном житье-бытье и поисках золота. А о самом золоте почему-то сказано как-то вскользь. У меня такое впечатление, что он совсем не хотел о нём говорить. Я до сих пор не пойму: зачем он вообще написал эти мемуары? Что его заставило?

— Наверное, хотел поделиться своей тайной. Не захотел её с собой в могилу уносить.

— Может быть, хотя я в этом не совсем уверен. Возможно, на старости лет что-то в нем сломалось. Помягче, что ли, он стал. Но дед всё равно пытался её спрятать.

Как Борис догадался, что схема спрятана в этой тетради, этого он объяснить не мог. По его словам выходило, что, дочитав тетрадь, под утро он буквально свалился от усталости. Сколько провалялся, он не знает. А потом… будто какая-то сила заставила его подняться.

— Представляешь, Нина, — размахивал тетрадью Борис. Глаза у него блестели, и весь он был полон восторга. Таким Нина его ещё не видела.

— Я, не задумываясь, взял этот дневник и оторвал обложку, — он даже изобразил, как это сделал. — Ты знаешь, я как будто был уверен, что эта схема именно там. И представляешь, она действительно там и была. Вот скажи мне, что это такое было? Точно ко мне пришло какое-то прозрение. Мне даже показалось, что я слышал чей-то голос. Не знаю, чей, но, мне кажется, какой-то совершенно незнакомый.

В дневнике о схеме не было ни слова. Хотя точно утверждать Борис не стал. Он дал девушке небольшой листок, разрисованный чёрной тушью. Было видно, что эту схему дед нарисовал по памяти. На неё он вынес основные топографические привязки района: наиболее высокие вершины, боковые ручьи, притоки главной реки и порог. Отдельным значком дед указал то место, где спрятал золото. Прямо на схеме рукой деда было дано описание самых основных, на его взгляд, ориентиров, по которым можно было найти этот клад. Без этого описания схема потеряла бы свой смысл. Оно очень помогало разобраться в обстановке на местности, которая, судя по описанию, была не очень простой.

Прочитав мемуары своего деда, Борис теперь нацелился на поиски тех ориентиров. Во что бы то ни стало он хотел найти это золото. Видно, так он был устроен: узнав одно, стремился к другому. Когда он только включился в поиски золота, это было что-то вроде интересной игры, которая ограничивалась рамками дедовой квартиры, а теперь поиски выходили далеко за её пределы. В связи с ними возникало много проблем, которые нужно было быстро решать или навсегда отказаться от этой затеи. За короткий отрезок времени Борис словно переместился в другое пространство и сейчас зациклился на той далёкой тайге — на тех местах, где было спрятано золото.

— А может, совсем нет никакого золота, а это всё вымысел твоего деда? — нарушила молчание девушка. — Так сказать, плод его больного воображения.

— Нет, я думаю, ты не права, Нина. В том, что оно есть, я теперь уже не сомневаюсь. Есть оно, конечно, есть. Пьяная болтовня деда, которую в детстве так хорошо запомнил отец, была