— Кости здесь ни при чём. Ольге Фёдоровне благоволят силы Тьмы, собственно они и остановили священный металл. Кинетическая энергия причинила тяжёлый урон, но, надо полагать, не фатальный. Ткани чрезмерно быстро регенерируют, и сейчас я это исправлю! — Женщина в белом кителе достала небольшой однозарядный пистолет и направила ствол аккурат в открытый участок мозга пленницы.

Размытая серая тень рванула наперерез и отвела руку дамы в сторону — грянул выстрел. Островерхая, покрытая рунной вязью пуля прошила навылет стопку бронежилетов десятого класса защиты, не встретив при этом почти никакого сопротивления, лишь слегка отклонившись от траектории, задела сервопривод экзоскелета и, срикошетив, ушла в землю.

— Ты что творишь, графиня? За живую княжну заказчик платит в пять раз больше! Двадцать миллионов на дороге не валяются! — Полковник, подобрав зачарованный пистолет, припрятал смертоносную игрушку в подсумок. — Отдам, когда выйдем из разлома, не раньше! Заруби себе на носу, Борджиа, отныне я командующий тринадцатого легиона! Зачем ты вообще в неё стреляла? Девка не выглядит опасной! Могла бы просто оглушить, не ждали бы сейчас у моря погоды. Язык нужен, или ты мне расскажешь, куда запропало больше сотни «Буцефалов»?

— Дурак ты, полковник. Был дураком, дураком и помрёшь. Развела вас княжна, как детей малых, нет в аномалии техники, это вы, дуболомы, нагнали металлолома, не понимая разломной специфики! Убей её, пока не поздно, Ольга опасна, я чувствую в ней силу тьмы, хаоса, скверны. Она — сам Люцифер во плоти! Убей, или дай мне завершить начатое! Ватикан заплатит, гарантирую! — Женщина в надежде взглянула на командира наёмников, но тот лишь скривился, будто от изжоги:

— У Ватикана снега среди зимы не допросишься. Твоё слово — пшик, фикция, ты лишь оружие в руках церкви. Какие могут быть гарантии, графиня? Мадам, вы свою задачу выполнили, а теперь ступайте, девка скоро придёт в себя, дырка-то почти затянулась. С такой немыслимой регенерацией открываются большие возможности для творчества! Уверен, что княжна переживёт пытку кровавым орлом, — лишится рассудка, скорее всего, но это не столь важно, мне платят не за разум, а за голову. — Достав артефактное переговорное устройство, полковник связался с бывшим адъютантом генерала: — Капитан, распорядись приготовить козлы, треногу и жаровню, подай инструменты в шатёр. Часа на три задержимся, спешить уже некуда, оповести партнёров, что княжна Ольга Фёдоровна Нагая решила составить нам компанию и скрасить нынешний вечер. Поторопись! Хотя нет, постой, за саквояжем сам приду. Конец связи! — Дав отбой, полковник в предвкушении потёр руки.

«Вась, а что такое кровавый орёл?»

«Лучше не спрашивай, Ольга. Побереги нервы!»

«Так я уже спросила, говори давай!»

«Вообще-то, это изуверский способ казни, викинги практиковали в незапамятные времена. Приговорённого привязывали к козлам и рассекали острым ножом кожу вдоль позвоночника. Палач отделял кости от хребта инструментом, похожим на зубило, а затем выкручивал их на наружную сторону, образуя подобие крыльев, оттого и название — „Кровавый орёл“. Завершающим этапом экзекутор извлекал лёгкие и нанизывал на рёбра. Как-то так. Если информация была вам полезной, поставьте оценку от одного до пяти!»

«Не дуйся, Вась. Каюсь, зевнула атаку, что ж теперь поделать, будем выкручиваться, авось измыслю чё-нить, или Булька воротится…»

«Не вернётся, натрескалась железяк и дрыхнет твоя Булька! Ты видала, сколько она металла схарчила? Тонн тридцать, а то и все сорок!»

«Хорош хныкать, сестрёнка, зарастёт башка — пойду на рывок, мне только кандалы снять, а там ноги сами вынесут. Хрен догонят! Источник чую, истинное зрение не подводит, магичить не могу и в хранилище не достучусь — ошейник блочит каналы, а так-то всё пучком. Не ссы, Василёк, прорвёмся!»

«Всё у тебя пучком! Пуля в голову — пучком, садист пытками грозит — пучком, мы в логове врага — и тут пучком!»

«Ой всё, какая ты всё-таки душнила, Вася! Пуля в потылицу — эксперимент в полевых условиях экспромтом: теперь мы знаем, что ранение в голову не приговор. Пытки — лишь вероятность подловить полковника, всё лучше, чем вторая пуля. Логово врага, говоришь? Василиса, а какие задачи перед нами стояли? То-то же! Отключи боль и вали отсель, ссыкунятка! И в кого такая народилась?»

«Я твоя хорошая и добросердечная половина, а ты — всё остальное! Безумие, жажда крови, глупость, безумие…»

«Повторяешься, дорогуша, безумие уже было».

«Да пошла ты! Не выключу я боль, пострадаешь маленько! Полетай кровавым орликом — может, поумнеешь!»

«Не отключишь — Крякин придёт и порядок наведёт, ты же знаешь, как он любит боль. Давай не выёживайся, не доводи до греха, я сама его боюсь. Странный он, вдруг и я такой стану?»

«Да ты во сто крат хуже! Зачем сопляка Болховского спровоцировала? А разломы? Тебе доставляет наслаждение в грязи ползать? Так у нас свиноферма есть, там поищи, а как найдёшь — ложись и хрюкай в своё удовольствие! Я жить нормально хочу, как все люди. У нас есть деньги, много денег, что мешает отдать себя науке, помогать людям, делать этот мир лучше и чище?»

«Пусть твой мир катится козе в трещину. Не затем система сюда откомандировала. Заниматься прогрессорством будешь в свободное от ратных дел время. Ещё раз услышу эдакую ересь, запру в чулане!»

«Себя запри на недельку, я хоть дух переведу. Мозг восстановлен, теменная кость — в процессе, через два часа плешь зарастёт. Убей полковника до того, как он рёбра от хребта отделит, — в таком виде далеко не убежишь. Боль отключать не буду: хоть я и против насилия, но иначе никак. Постарайся взять под контроль инквизитора, если увязнешь в драке, задавят массой. Я умываю руки, дальше сама».

«Так я всегда сама выгребаю из глубокой жопы,