«Мы запомним суровую осень,

Скрежет танков и отблеск штыков,

И в веках будут жить двадцать восемь

Самых храбрых твоих сынов».

Хор подхватывает припев:

«В городах и далеких станицах

О тебе не умолкнет молва,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва».

Песня обрывается, в окопе слышали и не слышали ее.

Все смотрят в зал.

Р а з у в а е в. Всех не убьют. А дети наши узнают, они жить будут.

Опять ревут танки. В окоп спрыгивает  Н и к о л а й.

Н и к о л а й. Выходят наши! Те полки. От нас видно. Выходят на шоссе. Началось!

Л е й т е н а н т. Хорошо. Теперь наша очередь. (Смотрит вперед.) Вот они! Идут танки. Без пехоты. Раз, два, три, четыре…

К л е п и к о в. Мать честная! Двадцать танков.

Т и щ е н к о. Жаль. А нас девятнадцать.

М и ш а (смотрит вправо). Нет. Вот, смотрите, тот мальчишка бежит с ПТР. Сейчас будет здесь.

Л е й т е н а н т. Порядок. И нас двадцать! (Смотрит вперед.) Гранаты к бою!

Все приготавливают гранаты. Рев танков совсем рядом. Он становится нестерпимым. Евсеев просыпается, мгновенно оценивает обстановку. Вскакивает, выходит в окоп. Берет у Нины гранату, скидывает шинель и изготавливается к броску. Лейтенант поднимает руку.

З а н а в е с.

НА ГЛАВНОМ НАПРАВЛЕНИИ

Одноактная драма времен войны

Действующие лица

Л и д а, 19 лет.

В а р я, 18 лет.

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч, 70 лет.

А н н у ш к а, 16 лет.

Б о р и с, 19 лет.

А н а с т а с ь е в, 50 лет.

Действие происходит 23 августа 1942 года.

Комната в провинциальном доме. Чувствуется, что прежде мебели было больше, а теперь часть ее вынесена. Окно со шторой, обеденный стол без скатерти, шкаф, стулья, кровать. Дверь в прихожую и дверь в кухню. Л и д а  сидит у окна и шьет, стараясь использовать слабеющий вечерний свет. Репродуктор на стене, часто кашляя и задыхаясь, играет громыхающий марш. Лида выглядывает в окно, задумчиво и многозначительно покачивает головой, снова берется за иглу. Встает, прикладывает к себе юбку, в маленьком карманном зеркальце пробует увидеть, что у нее получается. Немного прикручивает репродуктор, берет в углу комнаты метлу и стучит в потолок.

Л и д а. Федор Николаевич! Федор Николаевич!

Голос Федора Николаевича: «Что?»

Федор Николаевич, вы где?

Дверь приоткрывается. Входит  Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч.

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Здесь. Я как раз во двор спускался. А что?

Л и д а. Федор Николаевич, вы Варю на базаре не видели?

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Варю? Нет, не видел. А разве она на базар пошла?

Л и д а (игнорируя вопрос). А вы до конца были?

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. До конца. Базар разошелся, и я домой. Часа два уже. Странно, что я ее не видел. Базар-то совсем маленький был… Может быть, сходить поискать. Не случилось ли чего?

Л и д а. Нет, ничего, Федор Николаевич, не беспокойтесь!

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Но она на базар пошла? Или еще куда-нибудь?

Л и д а. Нет-нет, Федор Николаевич, не обязательно. Могла и не заходить на базар. Так что вы не волнуйтесь. Просто она захватила с собой пару папиного белья. Я думала, что зайдет.

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Белье никто не берет. Я сам с бельем стоял. Все спрашивают зимние вещи, мех. (Поворачивается, чтобы выйти, но останавливается.) Что-то я хотел вам с Варей сказать. Какую-то новость… (Задумывается.) Из головы вылетело.

Л и д а. Хорошую новость или плохую?

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. По-моему, плохую… Никак не вспомню. Память стала как решето.

Л и д а. Плохую не надо и вспоминать. (Стоит перед Федором Николаевичем в нетерпеливой позе, показывая, что ждет его ухода.)

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Ты мне постучи, когда Варя придет. А то я беспокоиться буду. (Берется за ручку двери и снова останавливается.) Да, вот еще… Опять заходил этот пожилой — дядя ваш. Когда вас обеих дома не было.

Л и д а (с испугом). Какой дядя, Федор Николаевич? Нет же у нас никакого дяди! Зачем он приходит?

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Говорит, дядя. Спрашивал, как вы живете. В комнату хотел зайти. Я его не пустил.

Л и д а. О господи! Чего-то мне страшно так! Нет ведь у нас никаких дядей. Какой он из себя-то хоть?

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Пожилой. Одет прилично. Сказал, что еще зайдет.

Л и д а. Ладно. Это и есть новость?

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч. Нет. Новость я забыл. Все помнил, а сейчас забыл… Ну, ты мне постучи, когда сестра придет.

Л и д а. Хорошо, Федор Николаевич. Постучу.

Ф е д о р  Н и к о л а е в и ч  выходит. Лида стоит некоторое время посреди комнаты, раздумывая. Затем встряхивает головой, идет к шкафу, открывает его, достает одно платье, другое, третье. Первые два вешает обратно, а с третьим идет на середину комнаты, прикладывает к себе, смотрит. Возвращается к столу. Репродуктор на стене хрипит, кашляет и вдруг начинает отчетливо: «… передачу для русского населения восточных областей. Слушайте сводку Имперского командования в Берлине. Положение на Восточном фронте. В крестовом походе против большевизма непобедимая германская армия развивает стремительное наступление от излучины реки Дон. Сегодня, 23 августа 1942 года, гренадеры и панцирные соединения генерал-полковника Паулюса разрезали оборону большевиков и, не встречая сопротивления, неудержимо двигаются на восток, к Волге. В одиннадцать часов ночи слушайте особо важное сообщение о ходе войны. Повторяю: в одиннадцать ночи слушайте…»

Когда репродуктор начинает говорить, дверь тихо отворяется, и с пакетом под мышкой на пороге появляется  В а р я. Лида не видит ее, занятая платьем. Варя некоторое время наблюдает за сестрой, подходит к репродуктору и решительным движением выдергивает вилку репродуктора из розетки.

В а р я (гневно). Как ты можешь это слушать!

Л и д а (мгновение смотрит на Варю, равнодушно пожимает плечами и берется за платье). А я и не слушаю. Он сам по себе болтает, а я сама по себе.

Пауза. Лида раскладывает на столе платье и раздумывает над ним. Варя кладет свой пакет на стул, украдкой вынимает из-за пазухи небольшой сверток и прячет его в шкаф под вещи. Лида исподтишка бросает на нее взгляд. Варя садится у стены и смотрит на Лиду.

Л и д а (занимаясь платьем). Ну как? Не продала?

В а р я. Нет. Целый день простояла на базаре, никто даже не подошел.

Л и д а (занимается платьем). Давно кончился базар?

В а р я. Только что. Кончился, и я домой пошла.

Пауза.

А ты что делаешь?

Л и д а. Хочу мамино платье на себя перешить.

В а р я. Зачем?

Л и д а. А что, так все фефелой и ходить?

В а р я (отворачивается от Лиды). Нарядиться решила?

Л и д а. Не нарядиться, а просто прилично одеться. Мне надо.

В а р я. Надо! Ну, Лидка, если… А впрочем, не буду. Сама не маленькая… Хлеба оставила?

Л и д а. Нет, подожди. Что ты хочешь сказать?

В а р я. Ничего. Я тебя спрашиваю, хлеб где?

Л и д а. Нет, постой! (Бросает платье на