— Ну, если очень грубо, то можно сказать и так. Пока эта информации тебе хватит. Пойми ты, она жива здорова, она сама этого хотела. Она просила нас туда отправить, и мы это сделали. Всё.

— Вы сутенеры? — снова горло пересыхает так, что я не могу внятно произнести фразу.

— Нет. И неужели у тебя действительно скопились настолько тупые вопросы? — уже закипает Виктор.

— Не обижай Кристину, — встревает Максим.

— Хорошо. Вино, которое Карина заменяла при мне прямо под картиной — кто его выпивал?

— Ну наконец-то пошел интересный вопрос, — усмехается Виктор. — Как ты думаешь, кто его выпивал? Ты же погуглила кто такая Хатхор?

— Зачем? — не понимаю я.

— Я говорил, что твои намёки слишком отдалённые, — комментирует Виктор Максиму.

— Радуюсь, что не поспорили на то, поймет она или нет, — только и отвечает тот.

— Поймет — что? — уточняю я.

— Хатхор богиня чего?

— Карина сказала — богиня любви, музыки и вина. Стоп, — вдруг я понимаю. Простая и безумная мысль пронзает моё сознание. — Она специально наливала вино при мне? Это был спектакль?

— Да как ты видишь, Оля и остальные делают это в то время, когда ты не видишь. Это Карину, мы попросили сделать это именно тогда, когда ты будешь проходить мимо, буквально словить тебя и сделать это в ночь перед своим отъездом. Зайка, в этом доме ничего не происходит без нашего контроля, — заявляет Виктор, наливая себе бокал вина.

— А когда было сделана эта запись? Вы знали, что вы покажете мне её, да? — я говорю, явно больше чем хочу, но, если у нас запланирован вечер правды, лучше уж пусть признаются уже.

— Считаем за два вопроса или за один? — спрашивает ехидно Виктор Макса.

Тот брату не отвечает. Смотрит на меня.

— Да, мы сделали эту запись тогда, когда ты еще не встречалась по ночам с инкубом. Мы знали, что покажем тебе её. Но не то, чтобы готовили её для тебя. Просто Карине нужно было уезжать и это было что-то вроде… экзамена. Вот и решили совместить полезное с приятным и добавить ещё немного полезного.

— И вы его принимали? И вы говорите, что вы не сутенеры?! — взрываюсь я.

— Нет, принимали не мы, и это скорее можно назвать дегустацией, а не экзаменом, — поправляет нас Виктор.

— Да как не вы! В комнате кроме вас никого не было! — кричу уже я.

— Спроси это.

— Что?! — закипаю я окончательно и слышу в собственном голосе истерические нотки.

— Спроси то, что ты сейчас сказала, — говорит Максим.

— В комнате, кроме вас никого… не было? — вопросительная интонация получается у меня с трудом.

— Нет, был. Ты же видела статуэтку, я специально вытащил её для тебя, привлек твоё внимание. Или ты больше засмотрелась на минет?

— Кто там был? — шепчу я.

— Я думаю, ей пора показать храм, — тихо говорит Макс и Виктор кивает.

Они встают как-то даже синхронно и выжидающе смотрят на меня. Я пью больше воды и на подкашивающихся от волнения ногах, встаю.

Ну идем через зал в библиотеку, и Виктор просто отодвигает один из книжных стеллажей, который двигается слишком легко. За ним оказывается дверь, он открывает ее. И мы идем по лестнице вниз.

Спускаемся на несколько пролетов. Еще одна дверь. Виктор открывает её.

Они пропускают меня вперед, чтобы я могла осмотреться в новом для себя помещении. Да это то самое что я видела на камере. Часы, та палка с наручниками, большое кожаное кресло. Но есть и то, чего я не видела — стол с несколькими статуэтками с Хатхор, её огромный портрет и снова вино.

Становится очень жарко. Не понимаю, это из-за того, что я в сыром подвале или из-за того, что я вижу то место, которое было на видео. От смущения убираю волосы за ухо. Виктор замечает это и улыбается мне. Становится еще более неловко.

— Вы хотите сказать, что комната не просматривается полностью камерой и здесь кто-то был?

— Нет, ты видела всё и понимаешь это. Для твоего же разума нужно, чтобы ты сама поняла и приняла это. Просто соотнеси все, что ты видела за последние несколько недель и ответь сама на простой и самый важный вопрос — с кем именно, договор у нашей семьи?

Я вздыхаю. Вот уж точно, на что не рассчитывала, так это на экзамен на логику и на память. Ну на самом деле ответ, пусть и безумный, но всё же крутится у меня на языке.

— Вы заключили договор с Хатхор, — выпаливаю я на одном дыханье.

— Какая же ты умная девочка, — расплывается в улыбке Виктор. — А прикидывалась дурочкой.

— Молодец, — кивает Макс. — Теперь тебе легче понять какие вопросы задавать.

— О чем договор? — голова снова начинает кружится, будто мой мозг спорит с моими же словами.

— Наша семья из поколения в поколение доставляет Хатхор новых жриц, — тихо произносит Виктор. — Также дает ей энергию своих домов, превращая их, по сути, в её храмы. Мы посвящаем ей жизнь, исполняем её приказы. Она в ответ одаривает нас… жизнью.

— Жизнью?

— К ней обратилась одна из наших далеких предков, договор построен на том, что Хатхор дала ей родить дитя. В дальнейшем, вся жизнь всех поколений уже держится на этом старом договоре. Если он будет нарушен, и мы не продолжим дело отца, мы просто умрем. В тот же миг, как разорвется с ней связь. Все очень просто.

— Но как это возможно? Она же египетский бог!

— Все эти древние боги… — протягивает Макс. — Можешь называть их сильными демонами или еще кем-то, в общем, они имеют неплохую власть в своих низших мирах. Но самая ценная валюта для них — человеческая энергия. В любом мифе демон готов отдать что угодно за человеческую душу, да? Но душа — это маленький генератор психической энергий. И легче её не воровать сразу, а просто подкачиваться все время. Ты ничего не теряешь, сохраняешь свободу воли и немного даешь питаться богине. А она дает в ответ очень многое. Богатство нашей семьи, к примеру, это тоже одна из её наград нам как её верным слугам. Ну, точнее, нашим предкам, мы пока ещё не заступили на должность без тебя.

— Каждое поколение договаривается с ней за уже следующее поколение семьи, — продолжает Виктор. — То есть, отец договаривается с ней отдавая своих детей и делает это обычно, перед своей смертью, Хатхор является сама за луну, то есть, за месяц до смерти и сообщает о ней, даёт время решить все земные дела. А наш отец