нравится, как меня любит Саша, но я понимаю, что не могу подобраться к той грани, за которой будет разрядка. Двигаюсь быстрее чтобы кончил уже Саша. Но он внезапно вынимает член из меня и переворачивает на спину.

— Ты не можешь кончить?

— Я… наверное, потом.

— Хрен тебе, а не потом, — говорит он и встает.

Пока я собираюсь не обидится, не то расплакаться, замечаю что он копается в большом ящике у стола.

— Что ты делаешь?

— Ищу, не зря сюда горничных не пускал, только Аню и то, с требованием, чтоб не копалась в моих вещах, — отвечает он. — Нашел.

И гордо показывает мне черную квадратную упаковку.

— Я не понимаю.

— Ты хочешь его тоже, я понимаю. Тебе его не хватает сейчас, да?

— Саша… — я пытаюсь оправдаться.

— Не надо. Все нормально. Мы не должны быть раздельно. Но сейчас, я не дам тебе уйти отсюда неудовлетворенной пару раз.

Дает мне коробку. Там что-то не очень тяжелое, но явно продолговатое.

— Это не вибратор же?

— Если мужику в постели нужен вибратор, то мужик, думаю, там не нужен. Открой.

Открываю коробку, что оказывается запечатана скотчем. В ней находится резиновый фаллоимитатор.

— Но не вибратор? — издевательски спрашиваю я.

— Это слепок моего члена, подарили когда-то по приколу, еще в институте. А значит это слепок и члена Алекса. Закрой глаза, и представь, что он здесь. Чтобы он с тобой делал сейчас.

— Ты псих, — только и могу сказать я.

— Просто я люблю тебя, Вика.

С этими словами он дорожкой поцелуев движется от моих плеч, груди, проходится по животу и спускается ниже. Я закрываю глаза, ощущая тепло его губ у жаждущей и готовой киски. Его язык дарит вязкое, медленно накрывающее удовольствие и я сжимаю в руке резиновый член. Чтобы делал Алекс?

Он бы впился мне в губы, вдохнул в себя мой стон. А потом.

Ощущаю себя глупо, но начинаю елозить резиновой игрушкой по своим губам. Приоткрываю их, думая о том, как мы в мой рот нагло вторгся бы Алекс. Как несмотря ни на что, просто начал бы двигать бедрами, пытаясь трахнуть меня как можно глубже.

Пытаюсь повторять его движения из моей же фантазии, рукой прижимаю голову Саши к себе и меня накрывает неожиданный, яркий оргазм.

Отбрасываю игрушку, вцепляюсь пальцами в простыни. Горячее сильное тело Саши прижимает меня к постели. Он снова входит и всего пару фрикций и он доходит до оргазма вместе со мной.

Уставшим падает на меня, глубоко дышит пока я перебираю его волосы.

— Это было… — произношу я.

— Странно, да?

— Да.

— В нашей жизни не будет ничего нормального, любовь моя. Просто привыкай.

* * *

Стук в дверь будит меня, и я дергаюсь. Сонный Саша рядом недоверчиво косится на меня, будто не понимая привиделось ли мне.

Еще раз стучат, требовательно и недовольно.

— Через охрану кто-то прошел, — говорит Саша и смотрит на меня.

Мы оба все понимаем.

Он выходит закутавшись в халат и дает мне такой же. Мы идем в прихожую, и он открывает дверь.

За дверью стоит Алекс. Злой.

— Ты чего? — спрашивает у него Саша.

— Вы два придурка, — отвечает тот, даже не здороваясь.

— В смысле? — не понимаю я.

— Устроили мне тут порнушку охрененную, я чуть в аварию не попал раза три, от видений с вами. Была ваша вина.

Резко злое лицо меняется на веселое и лукавое.

— Идиот, — констатирует Саша и крепко обнимает брата.

Мне глаза снова щиплют слезы, но это от счастья. Я знаю, что отдала им моё сердце и оно разделилось на пополам. Теперь две половинки снова сошлись, и я просто… просто счастлива.

Так хочется потянутся губами к Алексу и поцеловать, потом поругать и снова поцеловать, но меня прерывает женский скрипучий голос со спины.

— Что здесь происходит?

На лестнице позади нас стоит Антонина Петровна, даже в полумраке видно, как широко раскрыты её глаза, и она немигающим взглядом изучает своего второго сына.

— Здравствуй, мама, — говорит Алекс так холодно, что мне хочется сильнее закутаться в халат.

Ночь разговоров и рассвет любви

Никогда не понимала фразы «накален воздух», но сейчас это именно так. Мы в гостинной, Я в стороне, оперлась о подоконник и смотрю, словно в кино или в театре, на трех людей, между которыми происходит молчаливая, но эмоциональная сцена.

Алекс бродит диким зверем из угла в угол, и даже не смотрит на мать, Саша спокойно сидит за столом рядом с ней. А Антонина Петровна переводит взгляд с одного на другого.

Да, я только сейчас понимаю, что она не видела своих сыновей рядом еще ни разу. Не считая того дня, когда родила их. Её стоит пожалеть.

Она несколько раз порывается что-то сказать, но, вздохнув, не решается.

Молчание прерывает Саша.

— Мама, нам нужно понять, как жить дальше. Мы… мы не можем сделать то, что сделали с ним тогда. И…

— Я знаю один вариант решения, но он вам может не понравится, — говорит Антонина бросив на сына благодарный взгляд за то, что он начао беседу.

— Будто бы мне что-то нравилось в этой семейке, — заявляет Алекс и кладет руки в боки. Он резко останавливается на месте и вдруг смеряет мать злым взглядом. Кажется, когда он не смотрел на неё, упрямо игнорируя, ей было более комфортно.

— Ну да… в общем, — она немного мнется. — Я слышала это скорее как сплетни, но возможно, это правда. Есть ритуал, обратный вашему. То есть, вы можете объединиться. Стать одним человеком.

Алекс и Саша одновременно переглядываются. По тому, как чуть сморщены их лица, понятно, что идея им, мягко говоря, не по душе.

— Я не думаю, что… — начинает Саша но Антонина его перебивает.

— Это то, что предложат родные, я уверена в этом. Только это и будет решением. Либо запереть Алекса снова. Он опасен. Саша, он Тень!

— Мы оба уже личности, нас нельзя взять и соединить в одну тушку. Это нереально! — повышает голос Алекс.

— Теоретически, реально. Но это потребует от вас обоих смелости и самопожертвования. Полноценно вы не сольетесь, какие-то части личности будут утеряны. И это не должно быть боем между вами. Наоборот. Вы должны сами этого захотеть, пожелать раствориться. И тогда из вас обоих проявится третья личность. Она будет гармонична.

— Это самоубийство, — шепчу я одними губами, но Антонина меня умудряется услышать.

— Нет! Это исправление наших ошибок. Моих ошибок! Вы не погибнете, вы станете единым целым. Как и должно быть! Иначе нам придется прятаться всю