Шрифт:
Закладка:
Дождавшись, когда за подполковником затворится дверь, Данков указал мне на стул за приставным столом. Я счел это добрым знаком и уселся на предложенное место.
— Ну, что, лейтенант, я тебя слушаю! Давай, рассказывай! — лишив меня даже мнимой поддержки моего районного руководства, он смотрел на меня с демонстративным сочувствием. Давая понять, что про мой шахер-махер ему давно всё известно. А от меня ему нужно только моё чистосердечное признание. Так, просто для порядка и не более того.
Всё указывало на то, что начальник областного УВД решил с лейтенантом не мудрить и действовать по общепринятому трафарету. То есть, давить меня намёками на грядущие репрессии, не прибегая к конкретным угрозам. Которые, именно своей конкретностью могли бы успокоить мутного лейтенанта из района. Откровенно включать дурака перед генералом я поостерёгся. Но и блистать своим недюжинным умом и мудростью тоже не стал. Всем своим видом я давал понять, что рад не только служить, но, что даже прислуживаться мне не тошно. И еще я выражал полнейшее непонимание того, чего от меня в данный момент хотят.
— Послушай, Корнеев! — не стал тянуть резину товарищ Данков, — Ты дурочку здесь не валяй, ты расскажи всё, как есть! — не спуская с меня глаз, потребовал он, — На кого ты работаешь? На этих? — он указал большим пальцем правой руки себе за плечо. Как раз в ту сторону, где на другом конце квартала располагалось областное Управление КГБ.
— Ты не бойся, Сергей! — по-товарищески, почти интимно подбодрил он меня и даже улыбнулся, показывая, насколько он ко мне расположен, — Расскажи мне всё, что знаешь! Отсюда, из этих стен, ничего не уйдёт!
Я с готовностью подался вперёд, притиснувшись грудью к столешнице, и тоже улыбнулся. Тем самым давая понять товарищу генералу, что готов к любым откровениям. Но мне бы знать еще, к каким?
— Задавайте вопросы, товарищ генерал! — стараясь не перебарщивать, аккуратно изображал я непомерную лейтенантскую искренность. — Я на все ваши вопросы отвечу!
Знамо дело, что начальник областной милиции уже давно лично не колол жуликов и не занимался вербовкой агентуры. Да, руководить УВД всей области, это совсем непросто и отчасти это занятие напоминает оперативную работу. Но всё же… Иногда высокая должность расслабляет. Это я знал по себе. От сытой жизни и всеобщего уважения реакция уже не та, потому и оплошал начальник УВД. Позволил себе генерал Данков недовольно поморщиться в ответ на мои слова. Не гавкнул, как генералу в таких случаях подобает. Да так, чтобы я захотел под стол спрятаться. А только лишь поморщился. По-отечески, так сказать…
— Что за цирк ты устроил с этим уголовным делом по ликёро-водочному заводу? — Данков был вынужден задать мне прямой вопрос, обозначив свой конкретный интерес к моей персоне, — Ты имей в виду, мне из областной прокуратуры на тебя жалуются, Сергей! — показывая свою озабоченность моими будущими тяготами и лишениями, продолжал сочувствовать генерал, — Наказать тебя требуют! Строго наказать! Ты вроде бы с документами что-то напутал? Что там у тебя в деле не так?
Интересно, а генералу делегировали полномочия на проведение этого разведопроса? Или же он в данный момент проявляет свою личную инициативу? Может быть, он ведёт свою индивидуальную игру и стремится обзавестись компроматом на угнетающую верхушку области?
В любом случае, на том, что проявленное мной расп#здяйство является неумышленным, стоять мне надо до талого. И хрен с ними, если они мне не поверят. Признаваться в том, что шустрый вьюнош нагло крутит областными тузами, как шелудивый тузик своим хвостом, нельзя ни в коем случае! Для меня это сродни самоубийству. Это всё равно, что подойти сейчас к товарищу генералу и обоссать ему лампасы на правой штанине. С особым цинизмом и с улыбкой. А потом, безо всякого чинопочитания, заодно еще и на левой обоссать.
— Не знаю, товарищ генерал! — неуверенно протянул я, робко пожав плечами, — Неопытный я пока еще! Может, и правы прокурорские. Может, я и вправду напутал где-то в деле. Работаю-то я в следствии без году неделя. Вы не поверите, но я даже на курсах первоначальной подготовки еще не был!
Товарищ Данков больше минуты немигающим взглядом сверлил стеклянную пустоту моих честных мальчишеских глаз. Наивным добряком он уже не притворялся. Уже не считал нужным это делать. Готов поспорить, что теперь он и по имени меня никогда уже не назовёт.
— Прокурорские говорят, что ты в дело вместо оригиналов какие-то копии подшил. Это так? — он продолжал сканировать моё лицо и глаза, — Быстро отвечай, для чего ты это сделал и где сейчас эти документы находятся? И не вздумай мне врать, Корнеев!
Такая строгость генерала не оставляла мне выбора. Тормозить теперь уже никак нельзя и надо было снова изображать придурка. И делать это следовало по возможности убедительно, и без помарок.
Я начал бутафорить. Испуганно втянул голову в плечи и оторопело отвёл глаза за спину прижучившего меня сатрапа в малиновых лампасах. И сам того не желая, упёрся ими в портрет генсека. Наш дорогой и любимый Леонид Ильич смотрел на меня со стены незлобливо, но укоризненно. Как будто я искурил за гаражом Октябрьского РОВД пролог его «Малой земли».
Мне стало по-настоящему обидно. С самого раннего утра никто сегодня на меня по-доброму так и не взглянул. Ни разу! Чего только не было! Поносили самыми обидными и непристойными словами, и даже швыряли в меня кухонной утварью. Стращали самыми строгими взысканиями и оскорбляли начальственным недоверием. И вот опять!
Раскрасив свой голос гнусавой неуверенностью и страхом перед начальственным гневом, я начал излагать свои оправдания.
— Все черновики и прочие документы, которые я к уголовному делу не приобщил, находятся в моём служебном сейфе! Честное слово! — торопливо выпалил я Данкову самую чистую правду, — А на комитетчиков я не шпилю, товарищ генерал! Я вам слово офицера даю! Да чего там, товарищ генерал! Ну сами подумайте, ведь в противном случае, они, как вы сами понимаете, меня не отлавливали бы два дня подряд! Ну, зачем им это,
