Шрифт:
Закладка:
— Потом Первый, поняв всю серьёзность ситуации и вздрогнув от возможных перспектив, мудро объявил на шестнадцать часов общий сбор силовиков. Чтобы поделиться со всеми ответственностью за кадровый косяк в областной верхушке. Это в первую очередь! Ну и за допущенное преступление, подрывающее социалистическую экономику в особо крупных масштабах.
— Это всё понятно! — нетерпеливо перебил меня начальник райотдела, — Ты-то здесь каким боком? Дело ты размотал и, как положено, в прокуратуру по подследственности передал! С какого перепугу тобой должен начальник областного УВД интересоваться? На какой хер, лейтенант, ты генералу сдался? — с раздраженной нетерпеливостью хлопнул себя по ляжкам Дергачев.
— Так я же вам о том и толкую, Василий Петрович! — я тоже повысил свой лейтенантский голос, — С самого утра они с моим уголовным делом мычутся, но только и делают, что друг на друга жути нагоняют! А в деле читают только фабулы, да и то далеко не все! Ну и справку еще, которую я по переданному делу составил. Данилина, вы же сами мне сказали, они для пояснений к себе так и не допустили! Это я к тому, что не было у них там на совещании специалистов! Большие начальники были, а везущих лошадок не было! Вот и не заметили они двух не шибко явных странностей в деле. Но после совещания, обкомовские товарищи моё дело наверняка кому-то из опытных следаков облпрокуратуры отдали. На тщательное изучение и для последующего детального доклада. И эти «кто-то», я уверен, всё, что нужно уже увидели! Я, Василий Петрович, даже готов сейчас с вами поспорить, что прокурору области его следаки уже позвонили! И, что он сейчас, точно так же как и вы, тоже бодрствует. Только, в отличие от вас, бодрствует более нервно!
Повернувшись, чтобы торжествующе улыбнуться ободрённому моими словами начальнику, я сразу же передумал далее выказывать своё торжество. И на всякий случай даже отодвинулся, насколько хватило лавки. Поскольку Дергачев по поводу вынужденного бдения облпрокурора никакой радости не проявил. Напротив, он смотрел на меня отнюдь без какой-либо мало-мальской благодарности. И по всему судя, от неуставного мордобоя меня спасало только то, что еще далеко не всё я ему поведал. Н-да…
Глава 8
— Чего ты там опять интриг вокруг себя накрутил? — не жалея своего костюма и не вставая с лавки, придвинулся ко мне начальник Октябрьского РОВД, — Какие еще, к ебeням, закладки⁈ Что ты такого с этим делом учудил и чем нам всем твои шутки теперь аукнутся?
В глазах подполковника плескался коктейль из жгучего профессионального интереса и тревожного отчаяния совслужащего средней руки. Его, оказывается, как и меня, тоже пугала гнетущая неизвестность. Но терять подполковнику, в отличие от меня, было чего.
— Василий Петрович, вы чего так расстроились? — старательно отводя глаза от стиснутых пудовых кулаков начальника, без особой уверенности пробормотал я. — Там всё сделано почти в пределах дозволенного. И сделано исключительно в наших с вами интересах!
Глаза подполковника смотрели на меня со всей начальственной строгостью и доверия в них не было.
— Я на всякий случай отпрофилактировал возможные ходы Дубянского и Красавина. Ну и Матыцына из обкома. На случай, если он попытается дело развалить. А он бы обязательно постарался это сделать!
Дергачев, насколько ему позволяло скудное освещение двора, пытался рассмотреть на моём лице признаки какого-то подвоха. Но, по тому, что кулаки его разжались, я с облегчением понял, что пик его подозрительности и чиновного раздражения к подставившему его подчинённому уже миновал.
— В этом деле есть две чистухи от фигурантов. С описанием конкретной фактуры и касательно не только хищений, но, и убийств! — осторожно начал я разжевывать подполковнику свои процессуальные каверзы.
— И, что? Туфтовые они, что ли, эти чистухи? — неправильно понял меня почти успокоившийся начальник.
— Нет, чистухи эти самые что ни на есть настоящие! — успокоил я его, — Правда, написаны они были под копирку. И в деле подшиты не первые листы, а те, что отпечатались второй копией. То есть, те, которые синие и мутные.
— Ну и на хера ты это сделал, лейтенант? — в полутьме белки глаз подпола, как мне показалось, увеличились вдвое. — Ты же должен понимать, что за такие шутки обязательно по шапке получишь! Или ты по своему обыкновению с областной прокуратурой пошутковать решил, Корнеев? Скажи, ты куда те оригиналы дел?
— Никуда не дел, в сейфе они у меня лежат! — честно ответил я своему командиру, — Я же докладывал вам, товарищ полковник, перед тем как дело передать! По всем материалам дела докладывал! И сами материалы показывал, в которых фигуранты прямо указывают на участие в преступлении товарища Матыцына из обкома! — прервался я, дожидаясь понимания от Дергачева.
— Тогда зачем ты оригиналы копиями заменил? — продолжал удивлённо таращиться на меня подполковник. — Хочешь, чтобы они твоё дело развалили? Тебе, что, Корнеев, денег за это дали? — с почти нескрываемой брезгливостью полюбопытствовал он. — Или с карьерой пообещали помочь?
— Никто мне ничего не обещал! — с усталым сожалением покачал я головой, — И уж, тем более, денег никто мне не давал! Наоборот, Василий Петрович, если вы запамятовали, мне машину расколотили в хлам! — попытался я разглядеть на крупном крестьянском лице подполковника хоть какую-то толику сочувствия к себе, горемычному.
— Ты меня, лейтенант, не жалоби и зубы мне не заговаривай! — оборвал мои сиротские стенания Дергачев, — Так и быть, завтра рапорт на моё имя мотивированный сочинишь и я тебе материальную помощь подпишу! Рублей на тридцать. Или даже на сорок! Больше не могу, уж ты извини! — цинично развёл руками подполковник, обещая золотые горы в тридцать целковых.
Какое-то время мы как бы примирительно помолчали, разглядывая из беседки двор и пустые проезды вдоль окружающих его домов.
— Но ты мне так и не ответил, какого черта ты с
