Шрифт:
Закладка:
— Это что, какой-то трюк? — мои глаза сузились, глядя на него. — В какую игру ты играешь?
— Никакой игры, — сказал он, поднимая свободную руку в успокаивающем жесте. — Это просто напомнило мне о тебе. — Он провел большим пальцем по красной розе. — Красивая. — Он осторожно коснулся нескольких помятых лепестков. — Но немного повреждена.
Боже, он был слишком откровенен.
— Если ты пришел сюда потрахаться…
— На самом деле мне нужно идти. Моя жена, вероятно, ждет меня.
Когда я не сделала ни малейшего движения, чтобы принять розу, он взял мою свободную руку и поднес ее к своим губам, целуя костяшки пальцев, и я достаточно хорошо скрыла дрожь, которую это вызвало. К сожалению, я не могла скрыть мурашки, покрывшие мои руки, и когда Аслан заметил их, он улыбнулся, проводя по ним мягкими кончиками пальцев.
— Думаю, ты солгала.
— По поводу чего?
— Думаю, ты действительно хочешь, чтобы за тобой ухаживали. — В ответ на мою недоверчивую усмешку он продолжил: — Я думаю, ты хочешь, чтобы кто-то был нежен с тобой, Линг. Ты просто не знаешь этого, потому что никогда не испытывала такого в руках мужчины. Они подвели тебя, включая меня, и я сожалею об этом, — мне захотелось разрядить в него свою обойму.
Как он смеет предполагать, что знает меня?
Как он смеет быть отчасти прав?
Но я ничего не сказала. Не могла.
Что он хотел, чтобы я ответила на это?
Он не сказал ни слова, когда вложил розу мне в руку. Я крепко держала ее, нуждаясь в том, чтобы почувствовать острое жало шипов в своих ладонях, чтобы преодолеть внутреннее смятение, которое чувствовала.
Аслан отступил назад, подальше от меня, а я хотела, чтобы он вернулся. Прежде чем уйти, он произнес:
— Ты прекрасно выглядишь в лунном свете.
Когда он ушел, я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Я хотела быть невозмутимой, но никогда не была такой, не с Асланом. Мне было противно, что он каким-то образом это знал.
— Бл*дь. — Я посмотрела на красивую розу, и мое сердце дрогнуло.
Господи Иисусе, Линг.
Что ты делаешь?
О, нет.
Осознание этого обрушилось на меня как тонна кирпичей.
Я влюбилась.
Глава 8
Лекси
Было так приятно снова работать. Конечно, это была неоплачиваемая работа, но я все равно была увлечена ею, и если могла помочь хотя бы одному человеку, то все было не напрасно. По правде говоря, мне не нужны были деньги. У меня было больше, чем я знала, что с ними делать. Не отслеживаемые чеки по-прежнему приходили ежемесячно. Но мое время было тем, что я могла отдать людям, которые в нем нуждались.
Я была волонтером в некоммерческой организации, которая проводила домашние проверки людей, страдающих депрессией, психическими заболеваниями, суицидальными мыслями и рядом других психических расстройств.
Подойдя к двери, я постучала, и когда женщина открыла дверь, я улыбнулась.
— Здравствуйте. Я — Лекси Баллентайн. Мы говорили по телефону.
Женщина кивнула, но не двинулась с места, чтобы открыть дверь шире.
— Могу я войти? — когда она внимательно посмотрела на меня, я вежливо сказала: — Или я могу остаться здесь. Это тоже нормально. — Я посмотрела на свои записи. — Вы Джанна, не так ли?
Она кивнула, предпочитая молчать, и это тоже было нормально. Я могла вести беседу самостоятельно, мне не нужна была помощь.
Я мягко улыбнулась.
— Красивое имя. Вы итальянка?
На это она тихо заговорила.
— Мой отец итальянец. — Затем она спросила: — Вы американка?
Я завлекла ее.
Все, что было нужно, — это контакт, и она дала мне это, благослови ее Господь.
— Да. Я переехала сюда жить, когда мне было двадцать. Вы когда-нибудь раньше бывали в Италии?
Она покачала головой, и я не могла не заметить, какой изможденной она выглядела.
— Ничего, если я задам Вам несколько вопросов, Джанна?
Она не выглядела счастливой, но сказала:
— Хорошо.
Я постаралась говорить спокойным тоном. Мне не хотелось расстраивать ее больше, чем она явно была.
— Когда Вы в последний раз ели, дорогая?
Худощавая женщина облизнула губы.
— Вчера, я думаю.
«Я думаю».
— Я спрашиваю только потому, что у меня в багажнике есть кое-какие продукты. — Я бросила на нее сочувственный взгляд. — Знаю, как это может быть сложно ходить по магазинам, когда страдаешь от тревоги. — И я действительно знаю. Я провела первый год драгоценной жизни ЭйДжея, страдая от тревоги, и приступы у меня случались чаще, чем хотелось бы. — Вам что-нибудь нужно? У меня есть самое необходимое. Хлеб, молоко, хлопья, яйца.
Боже, она выглядела готовой разрыдаться, и когда заговорила, это был едва слышный шепот:
— Да, пожалуйста.
— Сейчас вернусь.
Открыв багажник своей машины, я достала несколько сумок. Когда я принесла их к дому, то была приятно удивлена, когда Джанна полностью открыла дверь. Я приняла ее невысказанное приглашение и направилась внутрь. В тот момент, когда вошла, я поняла, почему она не хотела, чтобы я была в ее доме.
Там был полный бардак.
Не обращая внимания на беспорядок, я прошла на кухню и сказала:
— Сюда, да?
Запах был отвратительный.
Когда Джанна последовала за мной на кухню, она смотрела, как я выгружаю продукты, обхватив себя руками, отчего казалась еще меньше, чем была на самом деле.
— Я как раз собиралась прибраться.
Конечно, она собиралась. Но для человека с тревожностью, это было легче сказать, чем сделать.
Не спрашивая, я подошла к куче посуды у раковины и включила горячую воду. Кастрюли на плите выглядели заплесневелыми.
Джанна выглядела оскорбленной.
— Вы не должны этого делать.
— Почему бы Вам не присесть и не съесть что-нибудь, пока мы поболтаем. — Я натянула перчатки и позволила горячей воде замочить тарелки на минуту, прежде чем взяла губку и начала мыть.
Зная, что я сделаю то, что собираюсь, Джанна нерешительно приготовила себе миску хлопьев, а затем села за стол, пока я мыла посуду.
— Благодарю Вас.
Вот и все. Это было все, что мне было нужно. Это делало все это стоящим того.
Я повернулась к ней и улыбнулась.
— Всегда пожалуйста.
Мы немного поговорили, прежде чем я рассказала ей о бесплатном сеансе терапии,
