Шрифт:
Закладка:
Типичные шпики. То ли из агентов тайного сыска, то ли вообще из тех, что полицейские чины привлекают за собственные средства. Низшая ступень полицейской иерархии: слишком заметные, бестолковые, зато крепкие и злобные — в самый раз для грубой и грязной работы, ради которой жалко гонять городовых.
К примеру — отловить кого-нибудь по указанному адресу или просто намять бока.
— Доброго дня. — Я коснулся пальцами виска — там, где обычно располагался околыш форменной фуражки. — Чем могу быть…
— Пойдем! — Старший шпик шагнул через порог. — Вас желают видеть, сударь. Немедленно.
— Погодите, любезный. Во-первых, вы могли бы для начала поинтересоваться, желаю ли я видеть… кого-то там. — Я выставил руку ладонью вперед. — А во-вторых, к поручику Георгиевского лейб-гвардии полка следует обращаться «ваше благородие».
— Идем, благородие, — усмехнулся шпик. — Хозяин ждать не любит.
Вежливость стремительно улетучивалась. Видимо, даже могучая формула «именем государя» предназначалась исключительно для титулованных особ. А какого-то там Волкова можно и так. Воля загадочного «хозяина» требовала незамедлительного исполнения.
А методы скорее подошли бы очередному князьку каторжан, чем полицейскому чину.
— Подождет, — буркнул я. — Вы кто вообще такие, любезные?
Вместо ответа шпики переглянулись — и рванули ко мне, с неожиданной для таких верзил ловкостью проскочив в дверной проем. Действовали слаженно и четко: сразу за порогом разделились. Самый рослый и тяжелый ломанулся в лоб, а двое других тут же метнулись в стороны, чтобы взять меня в кольцо и не дать ни удрать, ни размахивать кулаками. Видимо, уже не в первый раз вместе крутили таких вот упрямцев.
Но сегодня беднягам повезло куда меньше. Я не стал стоять на месте, тут же сместился вправо, уходя от главного, и пробил его товарищу кулаком в челюсть. Шпик «поплыл», но на ногах все-таки удержался и даже смог кое-как ухватить меня за ворот куртки и держать, пока не подоспели остальные.
Драться шпики умели. Во всяком случае, преимущество в весе использовали на полную катушку: подставляли под удары мясистые плечи, висли на руках, бросались в ноги. Падали, выдыхали алые пузыри из разбитых носов, злобно пыхтели — и снова вставали, чтобы броситься в бой. Двое младших держались неплохо, а старший и вовсе, кажется, ничуть не уставал. Похоже, у него в роду где-то затесались Владеющие: башка у здоровяка была каменная, а силища — просто нечеловеческая. И я всерьез рисковал оказаться погребенным под этой горой потной и горячей плоти.
Если бы продолжил сражаться честно.
— А ну назад! — Я увернулся от очередного увесистого хука, скользнул назад и рванул из-под ремня «браунинг». — Или все тут ляжете!
Шпики застыли: к такому жизнь их явно не готовила. Вряд ли матерым бойцам было впервой работать с вооруженным противником. Наверняка у них и самих под пиджаками имелись аргументы не хуже моего пистолета, но я уже его выхватил и даже взвел курок. А беднягам, скорее всего, дали приказ брать меня живым — и теперь они бестолково мялись, явно примериваясь, успеет ли хоть-то рвануть на три-четыре шага раньше, чем «браунинг» начнет плеваться смертью.
И неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись на сцене еще одно действующее лицо.
— Довольно!
Вытянутая темная фигура шагнула через порог, и я почувствовал, как руку с пистолетом уводит куда-то в сторону. Сопротивление не помогло — новый гость просто усилил нажим и врезал так, что всех троих тяжеленных шпиков разом свалило на пол, «браунинг» вырвался из моих пальцев и улетел куда-то в сторону кухни, а меня отшвырнуло и протащило спиной по паркету чуть ли не до самого дивана с покойным Вяземским.
В первый раз я видел Владеющего такого класса в деле — и эффект, надо сказать, изрядно впечатлял. При желании Геловани наверняка ударил бы и втрое сильнее, разом переломав мне половину костей.
— Доброго дня, Виктор Давидович, — простонал я, кое-как приподнимаясь на локте. — Могли бы для начала поздороваться.
— Много чести. Здороваются с порядочными людьми, а ты… Господь милосердный, что тут произошло⁈
Геловани явно заготовил целую тираду, но осекся, едва начав говорить. Похоже, заметил труп на диване — то еще зрелище. Даже для матерого сыскаря высушенная до неузнаваемости мумия вряд ли могла быть чем-то обыденным.
— Что произошло? Я непременно расскажу, ваши сиятельство. — Я встал на ноги и кое-как отряхнул брюки. — Только для начала уберите отсюда этих обезьян. Или, клянусь, я сделаю это за вас.
Геловани недовольно засопел — он явно не привык к подобному обращению. Да и я оказался не в том положении, чтобы указывать. Однако лишние уши были ни к чему нам обоим, так что уже через несколько мгновений побитые шпики исчезли за дверью, оставив после себя лишь кровавые разводы на паркете.
— Его убили? — тихо спросил Геловани. — Тот же самый человек, который?..
— Подозреваю, именно так, ваше сиятельство, — кивнул я. — Наведенное проклятие, очень сильное. Работа мастера — вряд ли возможно было сделать хоть что-то — даже окажись я здесь вовремя.
— В жизни не видел ничего страшнее… Впрочем, об этом позже! — Геловани вскинул руку, будто вдруг решил сам себе напомнить, что приехал сюда вовсе не для того, чтобы выразить Вяземской свои соболезнования. — Ты ведь знаешь, зачем я здесь?
— Догадываюсь, — осторожно отозвался я. — Однако…
— Никаких «однако», поручик. Довожу до твоего сведения, что твои действия уже давно кажутся мне сомнительными и абсолютно неуместными. — Геловани ухватил меня за пуговицу на куртки. — Всему есть предел, и даже моему терпению. Хотя ты, надо сказать, проверял его на прочность, как никто другой.
— Приношу свои глубочайшие извинения, ваше сиятельство.
— Извинениями ты сегодня не отделаешься. Я требую встречи с твоим свидетелем. Сейчас же. — Геловани в очередной раз ткнул меня пальцем в грудь. — Если снова начнешь юлить — богом клянусь, я тебя арестую. И на георгиевские погоны не посмотрю!
— Как вам будет угодно, Виктор Давидович. — Я отступил на шаг и поправил одежду. — Я и сам уже не
