— Ну и что ты там застыла, Эва? — позвал меня мужчина. — Иди сюда. Поверь, если ты скинешь неудобные туфли и расположишься рядом со мной, вид не станет хуже.

«Только вот исчезнет ощущение свободы», — подумала я, но вслух не сказала, а послушно повиновалась.

Кирьяр притянул меня к себе, заставил устроиться между своими бедрами и откинуть голову на грудь. Совсем близко с ухом бухало сердце — громко, размеренно и, как ни странно, успокаивающе. Сейчас я находилась в кольце сильных рук и хотела расслабиться и забыться. Мне было бы хорошо, если бы я не знала, кто находится за моей спиной и что ему от меня надо. Но мысли не отпускали, и я снова чувствовала себе пойманной в силки птичкой — хрупкой, красивой и совершенно беспомощной. Такую покалечить можно, не прилагая усилий, одним неловким движением. Этого я опасалась сильнее всего. Вдруг он просто не совладает с собой, своими чувствами или гневом?

— Согласись, с этого ракурса вид даже лучше? — чувственно шепнул мужчина мне на ухо, опалив мочку дыханием.

Оникс не подозревал о моих мыслях и наслаждался моментом. Я чувствовала исходящую от него теплую волну спокойствия и уверенности.

— Смотри, какое небо. Ты когда-нибудь еще видела нечто подобное?

Нет. Я такого не видела. Даже отвечать не имело смысла. Вид открывался потрясающий. От него перехватывало дыхание.

Мы сейчас парили над облаками. Темные, почти черные, в лучах закатного солнца они казались изорванной в клочья бумагой, которую кто-то пустил по ветру. Одно облако проплывало прямо за нашим окном. А солнце медленно скрывалось за окрашенным в багровый горизонтом. Я смотрела на небо, и мне казалось, будто кто-то плеснул кровь на небосвод и теперь она расползается над океаном, смешиваясь с красками неба, и постепенно исчезает. От подобных ассоциаций вид за окном уже не казался таким красиво-беспечным. В нем виделось нечто зловещее, как и в моем положении.

— Отсюда закат смотрится кровавым… — заметила я. То ли желая позлить оникса, который искреннее наслаждался вечерним небом, то ли просто не в силах скрыть свои мысли.

— Он всегда такой, — тихо ответил мне на ухо мужчина и скользнул губами по мочке уха, напоследок осторожно прикусив. — Только не со всех ракурсов это можно разглядеть. Я привел тебя туда, где закат представлен во всей красе. Иногда красота нас слегка пугает, но не перестает от этого быть менее величественной. Пойдем?

Я не успела спросить куда. Оникс легко поднялся на кровати и увлек меня за собой, чтобы, обогнув накрытый столик, оказаться на подоконнике. Прямо перед роскошным полыхающим закатом.

Я с удивлением заметила, что, оказывается, здесь нет стекла. Мои волосы и тонкое платье теребил ветер. Несильный, но он был и говорил о том, что я сейчас нахожусь опасно высоко над городом. Интересно, как я умудрилась не заметить отсутствия оконного стекла? Или просто даже подумать не могла, что такое возможно, поэтому и не обратила внимания!

Я стояла на самом краю пропасти. Один шаг или несильный толчок оникса — и моя жизнь прервется. Снова накатил страх, и я попятилась, но сзади стоял Кирьяр и крепко держал меня за талию.

— Не бойся, Эва. В нашем случае самое важное — научится доверять… — заметил он и сделал шаг вперед, двигая меня с собой и заставляя, вопреки желанию, сильнее вжиматься в его горячее тело, чувствовать ягодицами возбуждение и бояться еще сильнее.

Адреналин прилил к щекам и заставил их полыхать, а сердце — стучать сильнее.

— Но я не могу…

Покачала головой и судорожно сглотнула, чувствуя, как нежные пальцы прошлись по плечу, вызывая ощущения, сходные с маленькими электрическими разрядами — такие возникают, когда снимаешь зимой свитер, — и подцепили тонкую бретельку. Плавно спустили ее с плеча, а потом перешли к другой, и платье соскользнуло к моим ногам, оставив меня практически обнаженной — в очень маленьких и прозрачных трусиках.

Ветер, который в комнате почти не ощущался, усилился, и соски затвердели, став чувствительными до болезненности, а между ногами стало жарко и влажно. Оникс по-прежнему прижимал меня к себе одной рукой, а другой накрыл грудь и тихонько сжал, заставив шумно вздохнуть.

Ветер, который в комнате почти не ощущался, усилился, и соски затвердели, став чувствительными до болезненности, а между ногами стало жарко и влажно. Оникс по-прежнему прижимал меня к себе одной рукой, а другой накрыл грудь и тихонько сжал, заставив шумно вздохнуть.

Прошелся пальцами по темному, слегка сжавшемуся ореолу соска, немного потянул и отпустил, накрыв грудь ладонью и продолжая медленно и возбуждающе поглаживать. Я прикрыла глаза и закусила губу, боясь признаться самой себе, насколько мне приятны эти волнующие, чувственные ласки. Как сжимается от движения нежных пальцев все мое влажное естество. В такие секунды страх перед ониксом и ситуацией отступал, оставалось только ощущение беспокойства. Оно было связано с моей абсолютной беспомощностью. Прежде всего перед собой.

Рука скользнула ниже, к животу, а ветер продолжил ласкать реагирующие на малейшее дуновение соски. Я готова была застонать и расслабиться в тесных объятиях. Руку, скользнувшую под кружевной краешек трусиков, я восприняла как должное, мечтая о том, чтобы горячие пальцы раздвинули увлажнившиеся складки и начали ласкать самое сокровенное. Я жаждала тех чувств и эмоций, которые испытала с утра в карете. Мне было стыдно это признавать, но я хотела повторения, а оникс не спешил, заставляя меня ерзать и пытаться сменить позу.

— Если мое платье полетит вниз, — срывающимся голосом заметила я, вспомнив про скомканную тряпку у своих ног, — будет крайне неловко возвращаться домой. Мне — так точно. Обнаженной я привыкла быть только на сцене.

— Не переживай, Эва. Если бы отсюда было так просто упасть, это заведение стало бы местом паломничества самоубийц, — хрипло ответил мужчина, не прекращая сводящих с ума поглаживаний. — Протяни руку вперед. Ну же!

Не понимая, о чем Кирьяр говорит, я послушно выполнила приказ и с удивлением наткнулась на что-то непонятное, невидимое, упругое, словно натянутая плотная ткань или пленка, примерно в метре за подоконником. Осторожно вынесла вперед ногу и поняла, что под ступней такой же странный невидимый материал.

— Это что? — удивилась я.

— Не знаю.

Я почувствовала, как он пожал у меня за спиной плечами и по обнаженным лопаткам скользнул тонкий шелк рубашки.

— Магия. Я не вникаю, но она не дает идиотам сигануть вниз, хотя в то же время позволяет наиболее полно насладиться