Тетя Кристин встретила меня на кухне.

– Дорогая! Хорошо поспала? Анджела останется на ужин. Надеюсь, ты не возражаешь. Я запекла курицу.

– Для нас троих?

– Да, из остатков можешь сделать сэндвичи или суп, как хочешь.

Еще она сделала пюре из картошки, морковки и пастернака, как в каком-нибудь кулинарном шоу.

– Накроешь на стол, дорогая?

Я отодвинула стол от стены, откинула крышку, и он стал таким же большим, как когда мама была жива. Мы с отцом всегда ужинали на подносах перед телевизором. Но обедали на кухне. Теперь все было наоборот.

Хотя это меня немножко нервировало, голос тети Кристин действовал на меня успокаивающе. Она рассказала про блюда на ужин, а потом вспомнила, как они с Джин вместе зашли в «Арротс» и купили одинаковые наборы тарелок, и порадовалась, что мы ими до сих пор пользуемся. Она говорила очень похоже на маму, и с закрытыми глазами я могла представить, будто мама вернулась, хоть это и невозможно. Это была приятная мысль.

– Где Анджела?

– Ей нужно заскочить домой, чтобы покормить собак и сделать еще пару вещей. Но она должна скоро вернуться.

– Мне достать вина из шкафа?

– Ох, думаю, мы сегодня выпили уже достаточно алкоголя. У тебя есть газированная вода?

Я пошла за водой в гостиную, но тут резко остановилась. Понеслась в свою комнату. Разбросала там все белье. Побежала обратно на кухню.

– Где Тоби? – закричала я.

– Милая, я…

– Где он? – Мои щеки запылали. Голова гудела.

В дверь позвонили.

– Это, наверное, Анджела. Она сможет объяснить.

Я впустила Анджелу.

– Где Тоби?

– Успокойся, Салли, вдыхай четыре сек…

– Ты забрала его, когда я спала?

– Да, забрала. Тоби – это игрушка, Салли, но, может быть, удастся выяснить, откуда его прислали. Я отвезла медведя, коробку и всю бумагу в участок в Роскоммоне. Они отправят его в лабораторию в Дублине, и следователи смогут…

– Он был мой!

– Салли, постарайся мыслить здраво…

Я бросилась на Анджелу с кулаками и начала колотить ее по лицу, по животу и по рукам. Она согнулась и подалась вперед, закрывая руками голову, а локтями защищая лицо. Тетя Кристин стала меня оттаскивать.

– Салли! Прекрати немедленно! – Суровый тон тети Кристин был похож на мамин.

Моя ярость угасла так же быстро, как и вспыхнула. Я села на стул в прихожей. Тетя Кристин повела Анджелу на кухню. Я слышала, как они шепчутся. Я поступила плохо. Опять. Я поступила очень, очень плохо. Я начала раскачиваться взад-вперед на стуле. Я не могла контролировать свои эмоции. Возможно, меня стоило где-нибудь запереть.

– Анджела, извини, мне так жаль! Я вышла из себя.

Она прижимала пакет замороженного горошка к челюсти. Тетя Кристин склонилась над ней. Слава богу, крови не было.

Анджела жестом попросила меня замолчать, а потом покачала головой и сморщилась от боли.

– Господи, Салли! Да ты просто как с цепи сорвалась. Я и не думала, что ты можешь быть такой агрессивной. Такое поведение абсолютно неприемлемо.

Я видела, что тетя Кристин тоже злится, и, когда я повернулась к ней, она отшагнула. Она тоже меня боялась.

– Я не понимаю, почему я это сделала, правда не понимаю!

Я почувствовала, что у меня снова горят щеки.

– Этот медведь что-то в тебе пробудил, Салли, – вздохнула Анджела. – И именно поэтому его должны изучить. Если его прислал твой биологический отец, то, возможно, его удастся по нему отследить. Мы не знаем наверняка, но попробовать стоит. Подумай, сколько горя он причинил тебе и твоей родной матери. Со мной все будет в порядке, но ты могла серьезно меня покалечить. У тебя раньше часто случались такие приступы агрессии?

Я подробно описала ей семь инцидентов: три, когда мне было семь лет; один – в восемь; один – в девять. Мама тогда сказала, что это просто детские истерические припадки. Один в четырнадцать лет – с мужчиной на автобусной остановке, и один последний раз в школе, год спустя, когда девочка за задней партой отрезала один из моих хвостиков. Меня чуть не исключили, но я отделалась недельным отстранением. Я сломала ей руку. Мне пришлось написать письмо с извинениями.

– И с тех пор до нынешнего момента – ничего?

– Нет, клянусь. Можно мы заберем Тоби?

– Нет, – отрезала Анджела. – Категорически нет, ты же видишь, как он на тебя влияет.

– Это не самая лучшая идея, – согласилась тетя Кристин.

– Я отправлюсь в тюрьму?

– Нет. Но ты должна понять, насколько все серьезно, Салли. Ты взрослая женщина. Если б я пошла в полицию, они могли бы задержать тебя. Ты больше никогда, ни в коем случае не должна нападать на людей. Ты понимаешь?

– Да, Анджела, но…

– Ты понимаешь?

– Да.

– Учитывая обстоятельства, Кристин, не думаю, что смогу остаться на ужин. Я хочу поехать домой и немного полежать. Ты не против подбросить меня? Я шла из деревни пешком.

– Да, без проблем.

– Спасибо. Это займет всего несколько минут.

Они обе не обращали на меня внимания. Когда за ними захлопнулась входная дверь, из духовки послышалось шипение. Я ее выключила. Курица немного подгорела сверху.

Я попыталась взглянуть на ситуацию со стороны. Я не отправлюсь в тюрьму. С Анджелой все будет в порядке. Тетя Кристин теперь меня боится. Почему я так вышла из себя?

Я разделала цыпленка, разложила овощи по двум тарелкам, открыла бутылку газированной воды и налила немного в стакан для тети Кристин, когда она вернулась.

– Я не знаю, что тебе сказать, Салли. Думаю, Джин правильно беспокоилась по поводу некоторых решений, которые Том принимал по поводу твоего развития. Но Анджела считает, что еще не слишком поздно.

– Для чего не слишком поздно?

– Тебе нужна длительная терапия, дорогая, потому что так продолжаться не может. Это ненормально.

– Мне моя жизнь кажется нормальной.

– В этом и проблема. Том даже не пытался заставить тебя… выправиться. У тебя должны быть друзья, социальная жизнь, работа, партнер, если хочешь. Ты столько упускаешь, и даже не понимаешь этого.

– Отец писал об этом в письме – что он сделал какие-то ошибки, но у меня нет никаких проблем, я просто немного странная.

– Ты только что напала с кулаками на человека, который всегда тебе помогал и был рядом. И теперь тебе надо как-то загладить перед ней вину. Как ты собираешься это делать?

– Я могу послать ей цветы и написать письмо.

– Для начала неплохо, но какие ты можешь дать гарантии, что не нападешь ни на кого снова? Тебе нужна помощь.

Я понимала, что она говорит о психотерапии. Мама тоже хотела, чтобы я