Ответа его вопросам у присутствующих не было, да и задавать их вслух капитан не решился. Мораль экипажа в море и так важна, а уж если корабль идёт в открытый океан, так и подавно следует следить за каждым своим звуком. Выкрутятся, не впервой. Да, придётся поголодать, как в молодости, когда его, еще юного матроса второго ранга на столетнем корыте занесло штормом аж за Мадагаскар. Что они тогда только не ели, как только не молились на старенький кашляющий опреснитель…

Через час хода Лирм понял, что умудрился накаркать, даже не сказав ни слова. Небо над «Кристиной» стремительно темнело, в нём проскальзывали росчерки как обычных, так и фиолетовых молний. Ветер, сам по себе не опасный для огромного корабля, набирал силу, сигнализируя о скором и совершенно неожиданном приходе явления, вызывающего ужас по всему миру.

— Буря? — ошеломленно пробормотал Георг, растерянно оглядываясь по сторонам, — Тут? Как?

Тут же со всех сторон понеслись рапорты об исчезновении связи. Разумеется, Буря же. В обычной ситуации «Кристина» на неё чхать хотела, да и сейчас тоже, но ордер… «Ордеру крышка» — мрачно подумал Георг, планируя отдать команду взять на три градуса восточнее, дабы гарантированно не пересечься зонами работы ЭДАС-ов с непременно заплутающими соседними межконтинентальниками.

…но не успел. Какая-то совершенно недобрая сила самым неджентльменским образом отвесила его «Кристине» жуткого по своей силе пинка. Корабль мелко вздрогнул, от кормы раздался короткий страшный скрип, пронесшийся вестником большой беды по всем палубам левиафана. Понеслись крики, как тревожные, так и несущие информацию.

— Винты отказали! Все четыре!

— Кормовые молчат!

— С шестой палубы сигнал пожара!

— Вода в трюме!

— Отключить ЭДАС-ы!!! — белугой взвыл Лирм, подбегая к системе внутренней связи «Кристины». Его воображение живо нарисовало светящиеся белым светом и взрывающиеся энерговоды, которые тут же будут переполнены энергией, с лихвой поступающей от приближающейся Бури. Без тратящих эфир двигателей перегрузка в Бурю — дело пары минут!

— Но Буря… — попытался вякнуть кто-то из сухопутных, но рядом сидящий Фернандес тут же подскочил, вмазал неучу по уху, а затем озвучил все пришедшие на ум капитану мысли. Остальные прониклись, тут же перестав наводить панику.

Ненадолго.

Через двадцать минут выяснится степень повреждений «Кристины», не только лишившейся винтов, но и получившей в корме пробоину диаметром более трех метров. Паникующие солдаты, прятавшиеся от Бури в трюмах, откроют большую часть дверей меж переборками, пытаясь выбраться из стремительно затапливаемых отсеков, тем самым обрекая корабль на окончательную гибель. Экипаж начнет борьбу за плавучесть, даже достигнет определенных успехов, под конец энергетики корабля даже совершат подвиг, запустив ЭДАС-ы и насосы, откачивающие воду.

Капитан Лирм будет стоять на мостике, охваченный приступом безумной надежды, в то время как «Кристина» еще раз мелко содрогнется, получая еще один удар от неведомого врага. На этот раз — смертельный.

Корабль затонет, унеся с собой жизни 13 тысяч человек. Более шести тысяч тонн военной техники и пятидесяти тысяч тонн оружия, боеприпасов и механизмов пойдут на дно.

В небе, глядя на это, удовлетворенно улыбнется существо, напоминающее человека. Оно будет восседать на стоящем прямо на воздухе слоне, держа странные и таинственные предметы в каждой из своих четырех рук.

В воде, на глубине около пятидесяти метров под бушующем океаном некто смертный оторвется от сканирующего прибора, чтобы отдать приказ флотилии подводных лодок направляться к следующей цели. Для потопления этого межконтинентальника хватило лишь двух брандеров, что безусловно радует отдающего приказ.

— Впереди еще много работы! Вперед! — резко звучит голос командующего. Слышащие его берут под козырек, тут же кидаясь к трубкам переговорников.

Звучит китайская речь.

Глава 22

— Даже не знаю, восхищаться мне или ужасаться, — честно признался я, рассматривая преподнесенный мне подарок, — С одной стороны, я придумать не могу, куда можно этот пафосный ужас поставить… с другой стороны, понятно, что вещь старая и уникальная…

— Знаешь, видел я твой дирижабль, — протянул сидящий на софе с бокалом вина Леопольд Монтгомери, — Не тебе говорить о «пафосных ужасах». Даже как-то обидно! Даришь такую вещь, а она, оказывается, еще не самая экстравагантная! У 16-летнего парня, можно подумать!

Валашский господарский трон черного морёного дерева смотрелся… дико. Больше всего эта конструкция напоминала обычный, хоть и удобный стул, но с весьма прихотливо вырезанными налокотниками и массивным основанием. Отдельно шла спинка… не просто спинка, а уж даже не знаю, как это безобразие назвать. Деревянный щит? Какой там! В общем, захоти я, то мог бы вставать обеими ногами на сидушку и подпрыгивать, чтобы схватиться за верхний край спинки. А потом подтягиваться на нем, либо вообще залезть, прячась от кого-нибудь… В общем, вещь статусная и внушающая, но странная.

— Ты лорд! — тем временем болтал француз, — Правитель! Тебе положен тронный зал!

— Мы что, во Вторую Эру Магов попали? — язвительно ухмыльнулся я, закуривая, — Какие тронные залы? Поставлю твой подарок у себя в кабинете, буду на нем сидеть постоянно, вроде удобный. Радуйся!

— Вандал! — припечатал чрезвычайно довольный жизнью Леопольд, откидывая назад густую гриву блондинистых волос, — Но! Трон твой — делай с ним что хочешь!

С этим худым, живым и деятельным господином мы были родственниками. Когда-то, пока меня не изгнали из рода, разумеется. Думаю, с тех пор теплоты в нашем с ним общении прибавилось изрядно — Леопольд, взяв замуж великолепную, блистательную и чудовищно стервозную Скарлет Эмберхарт, оборвал не один телефонный провод, пытаясь узнать у моего отца, как справиться с этой фурией. Его Светлость Роберт никаких ценных советов не давал, лишь изредка помогая деньгами, чтобы замять очередной скандал, в который влипала его дочь. Бедолага Леопольд, желавший просто породниться с Эмберхартами, получил жизнь полную скандалов, а что хуже всего — Скарлет наотрез отказывалась беременеть от него «в ближайшие годы».

Как-то раз моя сестренка вновь натворила дел, и добрый папаша её спровадил сюда, в Японию, дав несложное задание в отношение меня. Как только я обнаружил дома труп собственного слегка безумного брата, Скарлет тут же нарисовалась поблизости, обвиняя меня во всех смертных грехах, включая и пропажу Александера. К её великому несчастью, я оказался человеком мелочным, мстительным и совершенно равнодушным к кровным узам — взяв в ходе легкого ненавязчивого штурма особняк, в котором сидела моя сестричка, я устроил ей быстрый полевой допрос, в ходе которого слегка пострадали её конечности… навсегда.

Именно с этого момента в жизни Леопольда Монтгомери началась белая полоса. Вернувшаяся