— А как по-вашему, для чего на борту все эти ученые?

Шеффилд, превозмогая боль, поднялся на ноги и прислонился к стене. Он дотронулся до головы и увидел на руке кровь. Она запеклась в слипшихся волосах. Застонав, он качнулся вперед, нащупал засов и распахнул люк.

Трап был опущен. Шеффилд постоял у люка, пошатываясь, боясь сделать шаг.

Он понемногу начинал воспринимать окружающее. Высоко в небе стояли оба солнца, а в тысяче футов от него над низкорослыми деревьями возвышался гигантский стальной цилиндр «Трижды Г». Марк стоял у подножья трапа, окруженный членами экипажа, обнаженными по пояс и дочерна загоревшими под ультрафиолетом Лагранжа-I. (Спасибо плотной атмосфере и мощному слою озона в ее верхней части, которые задерживали ультрафиолетовое излучение, доводя его до безопасного предела!).

Космонавт, стоявший прямо перед Марком, опирался на бейсбольную биту. Другой подбрасывал и ловил мяч. Многие были в бейсбольных перчатках.

«Чудно, — пронеслась в голове Шеффилда шальная мысль, — Марк приземлился прямо на стадионе».

Марк посмотрел вверх, увидел его и возбужденно закричал:

— Ну, спросите его! Спросите! Доктор Шеффилд, правда, на этой планете уже побывала экспедиция, которая погибла неизвестно от чего?

Шеффилд попытался произнести «Марк, что ты делаешь?», но не смог. С его губ сорвался только стон. Космонавт с битой спросил:

— Мистер, правду говорит этот пузырь?

Шеффилд вцепился обеими руками в поручень трапа. Лицо космонавта поплыло у него перед глазами. Толстые губы и маленькие глазки, смотревшие из-под густых бровей, покачнулись и заплясали перед ним. Потом трап взмыл в воздух и бешено завертелся у него над головой. Он схватился за подвернувшуюся откуда-то землю и почувствовал холодную боль в скуле. Тут он перестал сопротивляться и снова потерял сознание.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

24

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Во второй раз он очнулся не так болезненно. Он лежал в кровати, над ним склонились два расплывшихся лица. Перед глазами у него проплыло что-то длинное и тонкое, и сквозь шум в голове он услышал:

— Теперь он придет в себя, Саймон.

Шеффилд закрыл глаза. Каким-то образом он знал, что его голова обмотана бинтами.

С минуту он полежал спокойно, глубоко дыша. Снова открыв глаза, он яснее увидел лица. Одно из них принадлежало Нови — его серьезно нахмуренный лоб разгладился, когда Шеффилд сказал:

— Привет, Нови.

Второе лицо — злое, со сжатыми губами, но с едва заметным довольным выражением глаз, — было Саймона.

— Где мы? — спросил Шеффилд.

— В космосе, доктор Шеффилд, — ледяным тоном ответил Саймон. — Вот уже два дня.

— Два дня? — Шеффилд широко открыл глаза.

— У вас было серьезное сотрясение мозга, Шеффилд, — вмешался Нови, — чуть не треснул череп. Спокойнее.

— Что случи… Где Марк? Где Марк?!

— Спокойнее. Спокойнее.

Нови положил руки на плечи Шеффилда и заставил его снова лечь.

— Ваш мальчишка в карцере, — сказал Саймон. — Если вы хотите знать, почему, то он намеренно подстрекал к бунту на корабле, из-за чего жизнь пяти человек была подвергнута опасности. Мы чуть не остались во временном лагере, потому что команда хотела лететь немедленно. Капитан еле уговорил их захватить нас.

Теперь Шеффилд начал смутно припоминать. Перед ним, как в тумане, возникли фигуры Марка и человека с битой. Марк говорил:

«…тысяча людей, и все погибли…»

Сделав огромное усилие, психолог приподнялся на локте.

— Послушайте, Саймон, я не знаю, почему Марк это сделал, но дайте мне с ним поговорить. Я все узнаю.

— В этом нет необходимости, — ответил Саймон. — Все выяснится на суде.

Шеффилд попытался оттолкнуть руку Нови, удерживавшую его в постели.

— Но зачем такая официальность? Зачем впутывать Бюро? Мы можем и сами разобраться.

— Именно это мы и собираемся сделать. По космическому законодательству, капитан уполномочен лично разбирать дела о преступлениях, совершенных в космосе.

— Капитан? Устроить суд здесь? На корабле? Саймон, вы не должны этого допустить. Это будет убийство.

— Ничуть. Это будет справедливое и уместное судебное разбирательство. Я совершенно согласен с капитаном. В интересах дисциплины суд необходим.

— Послушайте, Саймон, не надо, — вмешался обеспокоенный Нови. — Он не в таком состоянии, чтобы все это переживать.

— Очень жаль, — сказал Саймон.

— Но вы не понимаете, — настаивал Шеффилд, — за мальчика отвечаю я.

— Наоборот, я это понимаю, — ответил Саймон. — Вот почему мы ждали, пока вы придете в себя. Вас тоже будут судить вместе с ним.

— Что?

— Вы отвечаете за все его действия. Кроме того, вы были вместе с ним, когда он угнал ракету. В тот момент, когда он призывал команду взбунтоваться, вас видели у люка ракеты.

— Но он раскроил мне череп, чтобы угнать ракету. Неужели вы не видите, что это серьезное умственное расстройство? Он не несет ответственности.

— Это решит капитан, Шеффилд. Останьтесь с ним, Нови.

Он повернулся, чтобы уйти.

Шеффилд собрал все силы и крикнул:

— Саймон! Вы хотите отплатить мне за тот урок психологии, который я вам дал. Вы — ограниченный, мелочный…

Задыхаясь, он упал на подушку. Саймон, который был уже в дверях, обернулся и произнес:

— И между прочим, Шеффилд, подстрекательство к бунту на борту корабля карается смертью!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

25

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

«Ничего себе суд!» — мрачно подумал Шеффилд. Никто не придерживался законной процедуры; впрочем, психолог был уверен, что никто ее и не знает, и меньше всего — капитан.

Все сидели в большой кают-компании, где во время обычных рейсов команда собиралась смотреть субэфирные передачи. На этот раз никто из членов экипажа сюда допущен не был, хотя научный персонал присутствовал а полном составе.

Капитан Фолленби сидел за столом как раз под субэфирным приемником. Шеффилд и Марк Аннунчио сидели отдельно левее, лицом к нему.

Капитан явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он то обменивался со «свидетелями» непринужденными репликами, то сверхофициально требовал прекратить шепот среди зрителей.

Шеффилд и Марк, увидевшиеся впервые после полета на ракете, обменялись торжественным рукопожатием. (Инициатива принадлежала Шеффилду: Марк, увидев заклеенное крест-накрест полосками пластыря выбритое место на голове Шеффилда, сначала не решился к нему подойти.) — Простите меня, доктор Шеффилд. Простите.

— Ничего, Марк. Как с тобой обращались?

— По-моему, хорошо.

— Обвиняемые, не разговаривать! — раздался окрик капитана.

Шеффилд спокойно возразил:

— Послушайте, капитан, у нас не было адвокатов, и мы не успели подготовиться к ведению дела.

— Никаких адвокатов не нужно, — сказал капитан. — Это не суд присяжных на Земле. Это капитанское расследование. Совсем другое дело. Важны только факты, а не юридическая болтовня. Процесс может