Шрифт:
Закладка:
Все, что мы видели до сих пор, было мучительным, но в конце туннеля есть свет, и когда я смотрю на Катю, ее черты так похожи на Влада, я знаю, что мы пройдем через это. Возможно, она станет последним кусочком, который исцелит его израненную душу.
После того, как люди, которых мы нашли, переданы Энцо и его людям, мы молча продолжаем путь к арене, где нас ждут Бьянка и Адриан.
Я даже не знаю, чего мне теперь ожидать. Не после того, что я увидела с тех пор, как сошла с той лодки: пытки и страдания, заключенные здесь, превосходили все, что я когда-либо могла себе представить. Образы тех мертвых детей, облепленных мухами и поедаемых личинками, запечатлелись на моей сетчатке, и я не думаю, что смогу забыть их в ближайшее время.
Только по этой причине я надеюсь, что Влад воздаст Майлзу по заслугам.
Самая худшая смерть из всех возможных.
Воспользовавшись тем, что мой брат впереди нас, я быстро наклоняюсь к Владу, чтобы прошептать.
— Ты отлично справился, — мягко хвалю я, зная, что он точно не знал, как реагировать, объятия, которые он разделил со своей сестрой, были жесткими и неудобными.
— Она выглядела неплохо, — отвечает он почти механически. — Она выглядела намного лучше, чем я ожидал.
Я киваю в знак согласия. Я тоже была удивлена, увидев, что она выглядит такой здоровой.
— Она беременна, — комментирую я. — Ты думаешь, этот человек — отец ребенка?
Нетрудно было догадаться, что между гигантом и Катей что-то было, учитывая то, как он был готов защищать ее ценой своей жизни. Но вся предпосылка плена кажется противоположной подающему надежды роману.
— Я не уверен, — отвечает Влад. — Я не знаю наверняка, какова была цель этого помещения, тем более что всем остальным заключенным было меньше двенадцати лет. Но у меня есть подозрение, — мрачно добавляет он.
— Ты думаешь, он их разводил, — я говорю то, что он уже теоретизировал несколько месяцев назад. Потому что, хотя у Кати не было состояния Влада, она могла быть его носителем.
— Да. И гораздо правдоподобнее, если брата Неро использовали в качестве донора спермы, поскольку у него такое заболевание.
— Но это означало бы... — я замолкаю, мысль ужасает.
— Да. Это означало бы, что это не первая ее беременность.
Прошло почти десять лет. Я даже не хочу представлять, через что она прошла и сколько детей она потеряла из-за этого монстра. Я сама прошла через нечто подобное, и знаю, какую дыру в душе оставляет потеря ребенка. Но есть огромная разница в сравнении наших ситуаций, и мое сердце оплакивает то, что она, должно быть, пережила.
Рассматривая возможные теории, становится все более понятным, почему Майлз прибегал к носителям гена для своих человеческих инкубаторов, а не к людям, у которых действительно была мутация.
— Поскольку они настолько редки, Майлз не стал бы так растрачивать свой потенциал. Не тогда, когда у него уже была нехватка людей, которых он мог бы включить в свои эксперименты для начала, — объясняет Влад.
Майлз оставлял девочек с мутацией для своих экспериментов и разводил тех, у кого был ген-носитель. Это также объяснило бы различия в том, как относились к первым, по сравнению со вторыми. Потому что, несмотря на все травмы, которые Катя, тем не менее, перенесла, условия, в которых она жила, можно было считать роскошными по сравнению с другими.
Это должно быть преступлением против человечности.
Я не могу не содрогнуться, чем больше думаю об ужасах, которые видели эти стены, и обо всех страданиях, которые они перенесли от всех невинных детей, которые жили и умерли здесь.
Нам не требуется много времени, чтобы добраться до Бьянки и Адриана, которые оба ждут за дверью.
— Вы не заходили внутрь? — спрашивает Влад.
Она качает головой.
— Мы не знали, чего ожидать, так как это огромная открытая территория, — морщится она. — Тем не менее, я добавила мини-мобильную камеру, чтобы получить некоторые кадры.
Она достает из сумки маленький планшет и показывает нам видеозапись изнутри.
— Здесь повсюду камеры, — указываю я пальцем, с удивлением замечая, что это не просто камеры видеонаблюдения. Нет, это большие профессиональные камеры, полностью оснащенные кольцевыми лампами и динамиками.
С каждой стороны комнаты есть лестницы, ведущие вниз, к главному полю. Повсюду вокруг я вижу зону отдыха для зрителей и понимаю, что это точь-в-точь как на стадионе.
— Он транслирует события, — комментирует Влад. — Умно, — он невольно ухмыляется. — Поскольку это испытания не на жизнь, а на смерть, не обращая внимания на тот факт, что в основном это дети, соревнующиеся друг с другом, многие люди в темной сети заплатили бы хорошие деньги, чтобы увидеть это.
— Но как мы собираемся войти внутрь? Бьянка права, что это слишком открыто. Они могут ударить по нам со всех сторон, — спрашивает Марчелло, поджимая губы.
— Предоставь это мне.
Влад, даже не дожидаясь нашего ответа, распахивает дверь, почти слетает вниз по лестнице и широкими шагами проходит внутрь стадиона, пока не оказывается в середине поля.
— Давно не виделись, Майлз, — кричит он.
Я даже не думаю, что, следуя за ним, мой брат и остальные идут по моему следу.
И как только мы подходим к Владу, весь стадион оживает. Вспыхивают большие огни, которые мы видели раньше, и свет заливает каждый уголок стадиона.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — раздается смешок из динамиков.
Влад поворачивается лицом к большой кабинке справа, на его губах играет кривая улыбка.
— Полагаю, ты знаешь, почему я здесь, — Влад бросает вызов, его подбородок высоко поднят, глаза превратились в две щелочки, когда он сосредоточился на этом конкретном месте.
— Я бы предпочел, чтобы эта встреча состоялась на других условиях, — гремит голос Майлза, — но я ничто, если не умею приспосабливаться.
— Тебе может быть трудно приспособиться к моим кулакам, — сухо бормочет Влад.
— Ах, но как же мне не хватало этого злого чувства юмора, Влад. Я ожидал этой встречи в течение многих лет. Ты оказался именно таким, как я и предсказывал. Непобедимый, — с гордостью съязвил он.
— Не совсем, — кхмыляется Влад. — Ты сделал все, что мог, чтобы отнять у меня каждую частичку человечности, которая у меня была. К
