Так сделай нас такими, как ты! — взгляд Джонса резко изменился. — У нас рядом есть рассадник. Мы сможем защищаться до своего последнего дня — нам не долго осталось! Как там: «Накорми человека кукурузой, и он будет сыт один день, но научи человека выращивать кукурузу, и он сможет быть сытым до конца жизни»!

— Накорми человека свинцом, и он будет сыт до конца жизни. Заткнись, — первый раз за всё время Ворон не улыбался. — Я и пальцем не пошевелю ради вас, идиотов. Тем более, в том ключе, что ты предлагаешь. Вот что я вам скажу: вы мне надоели. Либо сейчас вы отпускаете нас всех и забываете о ваших гениальных планах, либо я возьму тот канцелярский нож, что лежит на полке слева и перебью им каждого из вас, как свиней. Тот, кто встанет на колени, умрёт быстро, а тот, кто будет упираться — медленно. Ваш выбор?..

По комнате вновь раздался смех, смешанный с кашлем — то уже была Карен. Задыхаясь от дыма очередной сигареты, она, казалось, находилась в лёгком подобии помешательства.

— Да… Ты точно привёл того Ворона, о котором говорил тот ублюдок. Кха-кха-кха… Просто потрясающе.

— Ваш выбор, господа?

— А что ты, наёмник? — обратилась она к Уильяму. — Ты поддерживаешь его? А твой сынишка?

— Во-первых, он прав — вам ни за что не выстоять против нескольких стай, а целить в нас и давать оружие после — значит, подорвать доверие с обеих сторон. И во-вторых, что бы там не надумала, он мне нужен живым.

— Всё ещё желаешь получить сладкую жизнь бесплатно, да?

— А ты, вроде бы, завидуешь? — она по-странному улыбнулась.

— Может быть. Моя девочка уже могла быть там — за морем… Каталась бы в снегу… Лепила бы, — на её глазах выступили слёзы, — снеговика… Смеялась бы… Знаешь, чего мне хочется больше всего на свете после её смерти?

— Догадываюсь.

— Я хочу видеть его мёртвым, — ткнула она на Джонса. — Но только его. Мне… не нужно больше. Но есть обстоятельства: не поможете — все умрём, — Эммет вновь тихо захохотал. — А раз нам умирать, тогда и вам — тоже. Либо он труп, а ты наш друг, либо вы оба отправляетесь в рассадник — решай.

— Мэм, без этого можно обойтись!

— Нет, Айви, нельзя. Просто взгляни ей в глаза и скажи, что в них есть хоть немного от человека, — та лишь оскалилась в ответ, а Джонс улыбнулся.

— Думай быстрее.

«Совру в обоих случаях, что бы я ни ответил. Этот самоуверенный ублюдок нужен мне живым. Чёрт, ещё и оружие отобрали… В любом случае, было бы проще освобождать его из гнезда с пушками. Но тогда я не узнаю, где гнездо. Плюс, его могут там сразу и пристрелить. А если откажусь? Нет, меня не должны убить сразу — она сказала: «Вас обоих», — значит, хочет оставить пацана в живых. Скорее всего, они попытаются просто запугать меня, заставить передумать, потому что… Потому что они обречены без нас», — он взглянул на Карен самым холодным и уверенным взглядом из всех, на кои был способен, и ответил:

— Повторю: он нужен мне живым, — в её глазах в ответ читались боль и непонимание. — Не советую облегчать боль от собственной неудачи, создавая такую же другим — подсядешь быстро, но окружение твоё поредеет быстрее.

— Вот как. Тогда ты… ничем не лучше, чем он.

— Я в курсе. Рад, что почти все здесь стоят на одной линии — значит то, что я ничего не чувствую к твоей потере, взаимно.

— Ах ты!.. Дядя Джек, Хорт, ответите этих двоих в рассадник. Вы же не выбили тот, что?..

— Нет, Карен, он ещё там.

— Вот и отлично. Знаете, что делать.

— Но, мэм, я!..

— Сиди, Айви, — они заговорили синхронно, но продолжила женщина. — Сиди ради своего же блага, — парень, посмотрев на Уильяма, увидел, что тот легонько кивнул.

Ворону и человеку из Джонсборо связали руки за спиной и повели прочь. Гнездо находилось в пяти минутах ходьбы за плотиной.

* * *

— Сюда!

Их поставили на колени в отдалённом и заброшенном домишке, из заколоченных окон коего выходило небольшое красное облачко. Прямо в центре его гостиной, покрытой пылью, зияла огромная дыра — пол первого этажа полностью ушёл в подвал, где лежала слабая и одинокая матка, пожирающая своих сородичей, что так же, как и она, не смогли найти выхода.

— Все окна отсюда заколочены, — сказал старик, ставящий Уильяма на колени, — все двери, кроме той, в которую мы вошли, забиты. У вас десять минут. Очень советую передумать, — он и его напарник вышли наружу и, как послышалось, закурили.

Ночь полностью вступила в свои владения, и лишь слабый лунный свет, что пробивался сквозь лесные массивы и доски на окнах дома, освещал помещение. Странно, но вся мебель, что стояла по контурам обвала, осталась на месте: шкаф, ковёр, свисающий в «пропасть», картины на стенах — словно о домишке после обвала все резко просто забыли.

— Вот уж безрассудство, скажи, а? Подставлять высшего прямо к его «кормушке»?

— Думаю, ты первый перебежчик на их веку — не стоит удивляться их незнанию.

Джонс смотрел в яму со столь же безразличным взглядом и с той же застывшей улыбкой. Уильяму казалось, что если бы тот человек говорил всё то, что думал, то он предстал бы перед всеми в совершенно другом свете. Только то, каким бы был тот свет, он не мог сказать.

— Ха… Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!.. Ачхи!

— Чего?

— Да так — вспомнил, на кого ты всё это время был похож, — Эммет попытался утереть нос о плечо. — Спрут! Ахчи!

— Не-е-ет.

— Да!

— Нет! Спрут был смуглым итальянцем.

— Так я и не за внешность говорю, я — за повадки и черты характеры. Ты вообще можешь назвать человека, что также сильно не любил бы шутки о себе самом? Что всё время тоже ходил бы с каменной мордой? Блин и шутки ещё такие классные были, типа… Типа…

— «Вероятность того, что Спрут возьмётся за задание, зависит от того, насколько далеко от задания розетка».

— Ха-ха-ха-ха-ха! Точняк! Ачхи!.. Грёбаная лазерная винтовка — на нём всегда было такое количество аккумуляторов, что не