— Раздевайтесь. Шкаф перед вами.

Проходим в дальнюю комнату. Это добротно обставленный кабинет, стеллажи с книгами, две хорошие картины на стене. На диване, закинув нога на ногу, — он, Андропов; несколько мгновений молча вглядывается: «Я видел вашу фотографию. Непохожи. Садитесь».

Он молчит, рассматривая меня, как музейный экспонат. Молчу и я.

— Вы знаете о легенде по поводу отрезанных царских голов? Якобы Свердлов…

— Я знаю эту легенду.

Качает головой:

— Это не легенда.

Слегка поворачивает голову: и человек в штатском сбрасывает покрывало с чего-то возвышающегося на письменном столе.

Это три банки с прозрачной жидкостью, такие я видел в музее Академии наук, в Ленинграде, в бывшей Кунсткамере. Коллекция пастора Рюйша. Детские головки.

Здесь Государь. Мягкое лицо, закрытые глаза, едва заметная гримаса страдания. Императрица. Глаза широко открыты, в них полное безразличие. У мальчика тоже открыты глаза, он славно причесан, традиционно, от едва заметного пробора — направо. Шеи у всех троих закрыты белой материей.

— А это… зачем? — говорить мне трудно.

— Отрезали ведь… — бросает Андропов равнодушно. — Нелегкое зрелище… Вы нашли место? Могилу? По нашим данным — да.

Это «да» — непререкаемо.

— Что от меня требуется? — стараюсь, чтобы голос не дрожал.

Молчит. Смотрит.

— Вы совершили тяжкое государственное преступление, — цедит он. — Вы способствовали — в потенции — свержению строя рабочих и крестьян. <…> Эти головы упакуют. Наши люди доставят их к месту, которое укажите вы. <…>

Я решаюсь.

— Зачем вам это все?

— Вы прямо спросили, и я отвечу прямо: в государстве случается всякое. Это… могила — наш общий, политический, если хотите, резерв»{1267}.

Обрушив на потрясенного читателя вышеприведенную информацию, Рябов в конце текста объясняет: «Разыгралось воображение». Вообще в книге Рябова приводится много своих зрительных галлюцинаций, которые мучили автора, видимо, с того самого момента, как он попал в Свердловск в середине 1970-х годов: то он встретил бомжа, который превратился в Николая II, то ему чудится, что его ведут на расстрел вместе с Царской Семьей. Иногда создается впечатление, что читаешь историю болезни. Но на самом деле это литературный прием Рябова, он человек весьма умный и расчетливый. Таким приемом Рябов добивается усиления производимого на читателя эффекта. А теперь задумаемся: какого же эффекта добивался Рябов, так подробно рассказывая выдуманную историю с Царскими Головами и секретным поручением Андропова? Впрочем, выдуманную ли? Ведь если бы Рябов хотел просто сказать читателю, что он не действовал по поручению КГБ, что он не подкладывал в могильник никаких черепов, а именно это и был призван сделать его рассказ о встрече с Андроповым, то было бы достаточно просто сказать об этом и доказать с помощью имеющейся аргументации. Вместо этого Рябов тщательно и подробно рассказывает о своей встрече с Андроповым, приводит мелкие детали интерьера, особенности характера и мимики шефа КГБ, его подробные слова, длинноты и паузы, весьма убедительно описывает отрезанные Царские 556 Головы, банки, в которых они находились, белую материю, закрывавшую след горлового разреза. После этого описания у читателя остается полная убежденность, что все, что рассказал Г. Т. Рябов, было с ним в действительности. Об истинной причине написания этого рассказа нам, конечно, может до конца поведать только сам Г. Т. Рябов, но сомнительно, чтобы он это сделал в ближайшее время.

Еще одно чрезвычайно важное сообщение об отрезанных Царских Головах появилось незадолго до захоронений «Екатеринбургских останков» в Петропавловской крепости. 27 января 1996 года в еженедельнике «Аргументы и факты» появилась статья следующего содержания: «Как стало известно из информированного источника, буквально на днях в одном из самых секретных государственных сейфов была обнаружена опись вещей, находившихся когда-то в «ленинских комнатах» Кремля. Одним из пунктов этой описи значится: «Банка с заспиртованной головой царя Николая Второго». Где сейчас находится отрезанная голова самодержца, пока неизвестно»{1268}.

Интересно, что после того как представители православной общественности обратились в редакцию еженедельника за разъяснениями, то там им ответили,