— Семья Дуань помнит свои корни, и гордится ими, — задумчиво ответил он. — Мы окажем всю возможную помощь великой Сун. Что до сути этой помощи — не обессудь, посланник, но я должен буду обговорить все с придворными и, — он бросил на Инь Шэчи короткий взгляд, сверкнувший весельем, — родственниками. Отдыхай спокойно — ты успешно выполнил поручение своих старших, — нищий склонился, и, пятясь, отступил на несколько шагов, после чего двинулся к выходу из тронной залы.

— Говори, Шэчи, — с улыбкой разрешил Дуань Чжэнмин нетерпеливо ерзающему юноше, когда дверь за Линь Чжитаем закрылась.

— Нужно позвать мою жену, — не заставил себя ждать тот. — И тещу. И братца Юя. И его отца… отчима. И всех остальных. Раз уж это семейное дело, давайте обсудим его в кругу семьи.

— Пожалуй, присутствие Трёх Высших Министров, и моих телохранителей, также будет нелишним, — добавил правитель. — Тяньши, будь добр, распорядись.

Министр народных дел раздал слугам несколько быстрых команд, и через какую-то четверть часа, в тронную залу входила немаленькая группа Дуаней и их родичей.

Цинь Хунмянь и ее дочь шли рука об руку, и что-то обсуждали вполголоса; Инь Шэчи с умилением залюбовался счастливым ликом жены. Му Ваньцин старательно наверстывала упущенные годы общения с матерью, и та с удовольствием уделяла внимание дочке, утратив немалую часть былой суровости.

Дуань Юй держал руку Ван Юйянь с видом столь довольным и гордым, словно девушка была не менее, чем высечена из цельного алмаза. Впрочем, для юного пасынка Дуань Чжэнчуня, его возлюбленная была, пожалуй, даже ценнее, чем алмаз схожих размеров. Причина счастливого вида Дуань Юя не была секретом для Шэчи — не так давно, шурин с восторгом поведал ему, что признался любимой в нежных чувствах, и та не отвергла их. Сама Юйянь глядела по сторонам с обычным для нее безмятежным видом.

Дуань Чжэнчунь невозмутимо поправлял халат, совершенно не замечая, что тот вывернут наизнанку, а сапоги наследного принца надеты не на ту ногу. Его жена и Гань Баобао, идущие рядом с принцем, также выглядели слегка взъерошенно — похоже, зов государя оторвал всех троих от некоего важного дела, несовместимого с приличной верхней одеждой.

Министры и телохранители, как и всегда, являли собой пример благопристойности.

Когда все семейство и гости расселись на принесенных слугами стульях, Ба Тяньши, повинуясь приказу государя, пересказал суть дела, ради которого все и были призваны во дворец.

— Что скажете, родичи? — спокойным тоном спросил Дуань Чжэнмин. — Начнем с тебя, Юй-эр.

— Нужно помочь великой Сун, — решительно ответил Дуань Юй. Как заметил Инь Шэчи, после всех произошедших с ним невзгод, его легкомысленный шурин изрядно прибавил в твердости характера. — Как именно — решай сам, дядюшка… то есть, государь. Но я лично готов отправиться в Гунсянь от имени Дуаней хоть сейчас.

— Пожалуй, это будет верным решением — направить тебя туда, как представителя семьи, — благосклонно кивнул Дуань Чжэнмин. — Что скажешь ты, братец?

— Э-э-э, я, наверное, должен отказаться, — смущенно потер бородку Дуань Чжэнчунь. — Вызовись я в этот поход, и ты, верно, запретишь мне, брат — я, как-никак, наследник трона. Свою жену и наложниц я не очень-то хочу отпускать на войну без меня.

— У меня есть мысли, как ты можешь помочь в делах военных, не подвергая себя и своих подруг опасности, — с легкой улыбкой промолвил государь. Его брат опасливо поежился. — Но я выскажу их позже. Сейчас, я предоставляю слово детям. Начни ты, Шэчи.

— Мы с женой, конечно же, отправимся, и как можно скорее, — без колебаний ответил тот. — Как подданный великой Сун, и как наследник секты Сяояо, я обязан ответить на призыв Цяо Фэна. Компании братца Юя я буду рад, как и любого другого из присутствующих. Также, у меня к тебе есть важный вопрос, дядюшка: пошлет ли Да Ли войска в помощь Сун?

— К сожалению, нет, — бесстрастно ответил Дуань Чжэнмин. — Для того, чтобы военное вмешательство моего царства в дела империи Сун стало возможным, ко мне должен прибыть официальный посланец императора Жэньцзуна с просьбой о помощи. Без такой просьбы, проход моих солдат по сунской земле будет сочтен бунтом и объявлением войны. Да Ли — данник Сун, и не может вводить войска на ее землю, даже с самыми благими намерениями. Однако же, — холодное спокойствие черт государя разбавила легкая улыбка, — у семьи Дуань таких ограничений нет. Ты был прав ранее, назвав нашу помощь Сун семейным делом. Мы сможем беспрепятственно отправить на войну с киданями членов семьи, и, — он бросил задумчивый взгляд на телохранителей и министров, — некоторых ее друзей.

— Муж мой, — осторожно заговорила Му Ваньцин. — так ли нам с тобой нужно влезать в очередную свару Ляо и Сун? Никакие слава и признание не стоят возможной смерти. Я не говорю о мечах киданей — на Срединной Равнине мы неизбежно столкнемся с Цяо Фэном, и он вновь попытается нас убить. Я понимаю твое желание помочь родине, но, может быть, есть другие способы сделать это? В прошлый раз, все, что мы получили — благодарность генерала Ханя, и подаренный им меч. По-моему, угроза твоей жизни, которую несет общение с Кланом Нищих, не стоит того.

— Любимая моя жена, — спокойно ответил юноша. — Нам с тобой не стоит страшиться Цяо Фэна. Во время войны, он совершенно точно не станет преследовать нас. Сдается мне, он может и вовсе оставить эту глупую затею — я верю в его благородство и рассудительность. Но даже грози мне в Сун неминуемая смерть, я не смог бы оставаться в стороне, прячась в безопасном Да Ли — ведь там, на Срединной Равнине, живут мои родители. Там живут мои учитель и старший брат по учебе. Там — мои боевые товарищи, которые неминуемо отправятся защищать родные дома. Там — наш добрый друг У Юньлун, спасенные нами от разорения жители Янцзячжуаня, мать сестрицы Юйянь, наконец! Великая Сун — не просто название, не просто земля, вмещающая сколько-то провинций. Это — наши родные и близкие. Это — миллионы добрых людей, желающих жить в мире и спокойствии, свободно трудиться, и растить детей, не боясь завтрашнего дня.