– Ладно. А ближайшую аптеку мы найдем?

– Надо вернуться на один квартал, – сказала Оля после недолгих раздумий. – Мы проходили мимо.

– Жаль, что на пути нам не попалась больница…

Ник сделал пару осторожных шагов, убеждаясь, что Оля может опираться на ушибленную ногу. По-улиточьи медленно они зашагали в сторону ближайшей аптеки.

Непредвиденное происшествие, кажется, разговорило Ника, и он выдавил из себя пару фраз, чтобы разрядить обстановку. Из этого короткого разговора Оля узнала, что гитара досталась Нику по наследству и за свою историю пережила немало падений и испытаний.

Наконец они добрались до скамейки. Пострадавшая осталась ждать, а спаситель отправился в аптеку. Казалось, его не было всего пару минут, точно эластичные бинты и сухой лед, с которыми он вернулся, прятались в чехле из-под гитары. Оля требовательно протянула руку, демонстрируя намерение самостоятельно оказать себе первую помощь. «Еще не хватало, – думала она, – чтобы незнакомец бинтовал мне ногу». После его прикосновений Оля чувствовала себя неловко. Но ему были безразличны демонстративные жесты, без тени смятения он отдал ей бинты и лед, а сам уселся рядом, безучастно глядя по сторонам.

Оля долго провозилась с перевязкой, но все-таки справилась. Она устало выдохнула, как будто только что пробежала марафон, хотя с распухшей ногой и ходить-то нормально не могла.

– Извини, что задержала! Вызвалась пойти с тобой и принесла кучу проблем. Возьми. – В ее руках зашелестели мелкие купюры. Он не обернулся и даже руки не протянул. Тогда Оля решила прояснить: – За бинты и лед.

Но он снова не отреагировал, чем разозлил Олю.

– Что это за уличный джентльмен, который покупает новой знакомой бинты и сухой лед в аптеке?!

– Считай, что я угостил тебя мороженым, – он пожал плечами.

– Со вкусом бинта, – фыркнула девушка и, найдя главный аргумент, продолжила наступление: – Ты собирался потратить свои деньги на обратный билет домой! Возьми!

– Мне они не нужны.

– Ты там что, на своих песнях миллион заработал?

– Мой поезд ушел ровно десять минут назад, как раз в тот момент, когда ты села на эту лавочку. Поэтому мне не нужны деньги на билет, – сказал он с легкостью, которую редко можно встретить у опоздавшего на поезд человека. Казалось, все эмоции, которые должны были принадлежать Нику, вместо него испытала Оля. Она ахнула, побелела и испуганно взглянула на привокзальные часы, которые виднелись вдалеке.

– Это из-за меня… – протяжно заныла Оля.

– Помочь тебе было моим решением. Я не думаю, что ты упала специально, чтобы оказаться с ушибленной ногой в обществе незнакомца.

– Ну да, – согласилась Оля, решив, что это отражает ее скромную и рассудительную натуру и безупречную репутацию, которая была подорвана ее желанием проводить незнакомца.

– Хорошо, – кивнул Ник, довольный тем, что тема исчерпана.

Однако Оля после короткой паузы заявила:

– Я благодарна тебе за помощь и предлагаю помощь в ответ.

– Что за обмен любезностями? – Он покосился на нее и скорчил недовольную гримасу. Оля проигнорировала замечание и продолжила с энтузиазмом:

– Мой брат-студент снимает жилье тут неподалеку. Комната на летнее время свободна, ты бы мог остаться там на пару дней.

– Ты филантроп или просто сумасшедшая?

– Не смотри на меня так, словно я тебе предложила пожить у меня!

– Что за маниакальная боязнь показаться нескромной девицей?

Оля фыркнула.

– Если планируешь отказаться, так и скажи. Зачем говорить гадости?

– Я не сказал тебе ни одного грубого слова!

– А «сумасшедшая» – это комплимент, по-твоему?

– В моей личной философии – да.

– Я вне границ твоей философии, – коверкая язык, сказала Оля. Передразнивать Ника было не лучшей затеей, но вместо ожидаемого раздражения последовал смех.

– После такого я должен поднять руки вверх и признать свое поражение.

«Сдается», – подумала Оля и едва удержалась от того, чтобы довольно потереть ладони.

– Достаточно будет из вежливости принять мое предложение о помощи, – она пожала плечами.

– Спасибо. Если честно, я очень устал…

Так он оказался в незнакомой квартире. Планируя остаться здесь всего на ночь, он задержался надолго. Его гитара удобно пристроилась в углу за скрипучей кроватью, да так и осталась там жить.

Воспоминания проносились одно за другим, позволяя ему переживать все мгновения заново. Он словно включил кассету своего прошлого в обратной перемотке, чтобы взглянуть на это еще раз, попрощаться и навсегда забыть. Несчастный человек всегда стремится вспомнить лучшее, что с ним когда-либо случалось, точно говоря себе: «Ты был счастлив. Не все так плохо». Солнце освещало тесную комнату, в ярких лучах кружились пылинки и его воспоминания. Ее радостный смех, звонкий голос и застенчивая улыбка, которая не потеряла своего очарования и скрытого смысла за все то время, что Оля улыбалась ему… Ее плач, крик и дрожащие губы, которые уже не улыбались и не произносили его имя так мягко… И еще тысячи мгновений, пережитых вместе: одни уже невозможно было повторить, а другие – вычеркнуть.

Глава 9

Подмена

Газета пахла свежей офсетной бумагой и типографскими чернилами. Кате нравились и этот запах, и шелест страниц, и мелкая вязь букв, что складывались в тексты статей. В новой жизни деревьев, ставших бумагой, еще хранились дурманящий запах древесины и истории, которые видели вырубленные леса. Сама бумага могла рассказать намного больше, чем все эти статьи вместе взятые. Держа в руках газету, книгу или чистый блокнот, Катя вдыхала эти истории, прикасалась к ним.

Она листала одну страницу за другой, бегло разглядывая безликие тексты. Когда-то Катя с таким же нетерпением искала в этой газете свои первые публикации – видеть свое имя и фамилию в печатном издании было непривычно и радостно. Но вскоре эйфория прошла и сменилась осознанием того, что ее фамилия сопровождала унылые тексты о проблемах ЖКХ – совсем не то, чему она хотела бы подарить свое авторство.

Сегодня она искала совершенно иное: центральную тему номера, которой выделили цветной разворот посередине – статью, за которую бы обязательно зацепился взгляд даже самого незаинтересованного читателя.

Катя перевернула еще одну страницу, и черно-белая гамма сменилась яркими красками – немного смазанными и нечеткими от качества печати изображениями. На верхней полосе крупные буквы складывались в название рубрики «Общество и политика», следом ярким пятном алел громкий заголовок «Скандальная правда о политических играх» – верх журналистского мастерства для уровня дешевой газетенки. Уже от этого топорного и кричащего заголовка Катя поежилась, борясь с желанием прекратить чтение и выбросить газету в урну. Но что-то заставило ее задержаться на красочном развороте. Взгляд скользнул по первым строчкам, и сердце гулко застучало в груди. Вначале Катя подумала, что ей привиделось, – она вцепилась в газету так, что побелели костяшки пальцев, сминающих под собой тонкую бумагу. С каждым прочитанным словом буря внутри нарастала.

«Зачем миру нужны эти грязные, гадкие новости? И почему кто-то тратит на них время? Например, зачем мне знать весь жизненный путь засоренного мусоропровода, если в мире существует миллиард более интересных и приятных вещей? Или какую пользу принесет мне биография дебошира и пьяницы? Какое мне дело до лжи и выдумок авторов, которые считают, что удостоверение журналиста дает им право искажать реальность и обманывать?

Зачем все это пишут в газетах? Почему одни люди сочиняют это, а другие с упоением читают? Почему мы бездумно верим обнародованному слову? Ей-богу, не могу понять. Что-то в этом мире не так.

Откуда в нас столько злобы и черствости, что мы, попивая чаек, спокойно читаем о разрушенных судьбах, человеческих жизнях, а потом еще, белые и пушистые, это комментируем,