Шрифт:
Закладка:
— Хватит, может ему действительно не хочется пить, — вмешался Метос. — Может быть он хочет поесть? — взяв со стола кусок мяса, Метос подошел к лежащему в ужасе Хорьку, легко присел на корточки и поднес к его рту еду. — Ты ведь не будешь отрицать, что выбрал для своего хозяина и его друзей самую лучшую пищу, которую смог найти? На, поешь.
Хорек отчаянно покачал головой и задом подметя весь мусор с пола, отполз в самый темный угол хижины. Бессмертные последовали за ним.
— Попей!
— Поешь!
— Не-е-е-е-ет! — Хорек не выдержал и от страха залился слезами. — Нет. Я не могу.
— Почему не можешь? Ты отравил еду и вино? Негодяй! — для увеличения устрашающего эффекта, Бессмертные буквально нависли над ним.
Хорек с ужасом смотрел на них.
— Нет, не отравлены, не отравлены, только не отравлены.
— …и перед поединком сегодня ты что-то дал Силасу? Такое, что он проиграл этому слабаку.
— Это не я, — поспешно заверил Хорек. — Это Ташху. Он хотел победить. Я не мог причинить вред хозяину, правда. Он меня заставил… всыпать порошок… сказал, что ничего плохого не будет. Не яд, нет. Хозяин ведь не умер… А как вы узнали? — сообразив, что своими объяснениями выдал себя с головой, Хорек умолк.
— Догадались, — усмехнулся Метос. — И если это был не яд, тогда что?
— А вы мне ничего не сделаете?
— Ничего, — пообещал Метос. Кронос за его спиной ухмыльнулся.
— Точно?
— Конечно.
— Тогда ладно.
Уверившись, что спасет свою шкуру, рыдая и размазывая слезы, сопли и грязь по щекам, Хорек принялся выкладывать «чистую правду». Его рассказ правду обходил очень далеко — Хорек как мог, выгораживал себя. Но Метос верил рассказу Каспиана, и поэтому приблизительно представлял, как все произошло на самом деле. Поэтому его не интересовала та чушь, которую рассказывал Хорек, ему необходимо было иное.
Полная луна ярко освещала поляну, посреди которой стоял Ташху.
Увидев, что от края поляны отделилась массивная фигура и направляется к нему, он пошел ей навстречу.
— Не ожидал, что ты выполнишь, свое обещание.
— Разве мог я вас обмануть? — пропыхтел Хорек под тяжестью тела своего хозяина, которого он практически тащил на себе. — Тяжелый.
— Еще бы. Не тем ты занимаешься, Хорек. Тебе бы тяжести носить — глядишь, и получился бы из тебя честный человек, — Ташху увлеченно разглядывал своего соперника, находящегося в одурманенном состоянии и не заметил, как три фигуры скользнули вдоль ближних кустов. — Ты все сделал, как я тебе говорил?
— Да. Добавил порошок в вино и еду. Он как съел, так сразу вырубился, как вы и говорили.
— Поставь-ка его попрямей, — Ташху явно производил в уме какие-то сложные расчеты. — Да вот так, прямо напротив меня. Ага. Чуть левее…
— Тяжелый он. Я устал его держать. Ой!
Силас как-то странно покачнулся в руках Хорька. Тот разумеется не смог его удержать и Силаса упал прямо на Ташху, придавив того к земле. Ташху грязно выругался.
— Чего стоишь? Сними его с меня немедленно.
Хорек не двинулся с места. Ташху вдруг почувствовал, что давящий на него вес начал перераспределяться, и руки Силаса непонятно как оказались на его горле и теперь сжимают его. Он поднял глаза и захрипел: прямо ему в лицо смотрят полыхающие яростью глаза Силаса.
— Ты, ты… — едва слышные слова дышали бешенной злобой. Силачь Силас совсем не контролировал свои силы, поэтому все закончилось раньше, чем подбежавшие Бессмертные успели оттащить его. Высунутый язык, остекленевшие глаза… А может, они и не смогли бы оторвать Силаса от его жертвы.
— Ну вот, — огорченно заметил Каспиан. — Не успели. А я так хотел поиграть… Хотя остался еще один. — И он повернулся к Хорьку.
Хорек растерянно посмотрел на Метоса.
— Вы же обещали…
— Я — да, он — нет, — равнодушно произнес Метос. Ему не очень понравилось слово «поиграться», произнесенное Каспианом, но в настоящий момент его больше заботил Силас.
— Ты — дважды предатель, — жестко сообщил Хорьку Кронос. — Один раз ты предал своего хозяина, другой раз того, из-за которого совершил первое предательство. Мир не пострадает, потеряв такого мерзавца, как ты.
Хорек с надеждой посмотрел на своего хозяина, но тот стоял спиной к нему. Поняв, что надо спасать свою шкуру, он бросился бежать. Каспиан довольно издал дикий крик и в несколько прыжков догнал беглеца, повалил на землю и связав веревками, которые он предусмотрительно взял с собой, потащил к остальным. Возле них он привязал пленника к молоденькому деревцу и приступил к «играм». Силас во все глаза наблюдал за его забавами. Каспиан наслаждался не только мучениями жертвы, его криками, но и вниманием к нему Силаса. Он всем своим нутром ощущал, что тот чуствует только омерзение от его действий, и это добавляло Каспиану еще больше чувственного возбуждения. Он старался изо всех сил.
Все еще глядя на Каспиана и его жертву, Силас вдруг услышал, что Метос разговаривавший с Кроносом заговорил вдруг необычно взволнованно, громко и торжественно.
— … Я уверен, Кронос, это именно то, что нам надо. То, о чем мы мечтали. Ты, я… и даже Силас, Каспиан. Только они об этом не догадывались. Я уверен, что они так же, как и мы, устали скрывать от людей свою непохожесть. Почему мы должны скрываться? Уступать им, этим ничтожествам, которые нас предают, преследуют? Встретив Силаса, я понял, что нам надо. Я вспомнил, во что эти людишки верят. У них есть предание, согласно которому неизбежно должен наступить конец света и предвестниками его будет явление четырех Смертей. Четырех! Теперь нас четверо. Каспиан был богом для какого-то жалкого племени, а мы сможем стать богами для всех! Мы сможем стать для всех началом конца. Наши имена будут с ужасом произносить все люди.
Во время этой речи Каспиан оторвался от своей жертвы и встал рядом с Силасом. Глаза всех Бессмертных лихорадочно блестели.
— Ну как, согласны? — спросил их Кронос. Согласие дружно раздалось по поляне. Для того чтобы услышать его, не надо было слышать их голоса, оно виделось в выражении их лиц, позах. — Мы будем братьями, братьями во всем! Поклянемся на крови, что с этого момента, мы навсегда будем одним! До самого конца. Братьями.
С этими
