Шрифт:
Закладка:
И вдруг он резко выбросил вперёд руку, и светлый сноп искр понёсся к Таниным глазам, она от неожиданности зажмурилась, но заметила, как рука Марфы вскинулась навстречу искрам. Шифин недовольно гаркнул на Марфу:
— Тебе что, руку оборвать? Забыла порядки?
— Прости, господин Шифин, это по привычке.
— По привычке! — Передразнил её Шифин — Ладно, веди её к себе, да научи хотя бы элементарным знакам. А утром возьмёшь её с собой клетки чистить. Пусть привыкает. Да не сюсюкайся с ней. Не заслужила.
И Таня поселилась в комнате вместе с Марфой. Несмотря на предостережение Шифина, Марфа заботилась о Тане, как могла. Зато остальные ведьмы были не столь благосклонны к Тане. Они тоже быстро поняли, что Таня не может за себя постоять. Поэтому, на следующее утро, когда Марфа подняла её в пять часов, волосы у неё были свалены в одну сплошную верёвку. Марфа только вздохнула, покачала головой и сотворила заклинание, которое вмиг распутало её волосы. Когда Таня села завтракать, она не могла поднять ложку со стола, а Марфы рядом не было. Поэтому она только съела свой хлеб, запила его простой водой, а к каше даже не притронулась. Ведьмы откровенно хохотали над ней.
До обеда Таня с Марфой убирали клетки под пристальным ненавидящим взглядом их обитателей. Тогда-то Марфа и сказала ей:
— Несчастные! Им, может, в сотни раз хуже, чем нам. Наш господин наделил зверей душами людей, отверженных и проклятых. И теперь ни зверям, ни людям, нет покоя, нет мира. Поэтому так озлобленно глядят они на нас. Мучаются. Не приведи господь, что они вырвутся из клеток, не пощадят никого.
— Зачем он это сделал? — Удивилась Таня.
— А кто его знает! Нешто он нас спрашивает! — Сокрушённо ответила Марфа — Сделал, и всё. Раде сказал, что хочет повелевать всем живым. Да разве мыслимо это, что он затеял! Будто никто до него не хотел всем повелевать! И где они, эти повелители?
Потом поняв, что взболтнула лишнего, начала молча мести солому и ссыпать её в мешок, который держала Таня. Потом Таня мыла миски из-под воды и наполняла их свежей водой из колодца.
— Марфа, а кто ночью плачет в поселении? — спросила Таня.
— Никто, спать надо ночью. Может ветер завывает.
Через два дня, поздно вечером, когда показались звёзды, перед домом Шифина взлетел к самому небу костёр, осыпая искрами всё и всех вокруг. Ведьмы выстроились вокруг кострища, подняв руки к небу. А Шифин бросал в огонь какие-то травы, камни, ещё что-то, выкрикивая незнакомые для Тани слова, а ведьмы повторяли за ним. Марфа сказала, что он собрал круг, чтобы показать нового жильца его господину. То есть Таню. Таню это совсем не обрадовало. Марфа встала рядом с Таней, хотя остальные ведьмы пытались оттеснить её. Она не давала искрам прожечь на одежде и на коже Тани глубокие следы, которые Таня видела на некоторых ведьмах, видимо не всегда справляющихся с летящим сверху огнём. Шифин всё громче и громче выкрикивал слова мессы, а ведьмы запели слова призыва, от которого дым заклубился плотным кольцом и пошёл вертикально вверх. Потом от столба дыма отделился отросток и окружил Таню в плотное кольцо. У Тани слезились глаза, она закашлялась, но Марфа накинула на её голову свой платок, и Тане сразу стало легче дышать. Через некоторое время, в коричневом столбе дыма, вырисовалась жуткая морда с горящими красными глазами и с огромными клыками в приоткрытой пасти. После этого все ведьмы пали на землю вниз лицом, Марфа дёрнула Таню, и Таня тоже пала на землю, и больше не видела, что было дальше. Зато слышала жуткий вой, который поднялся в клетках. И у неё из носа после этого пошла кровь. Марфа, когда они встали, быстро вытерла кровь. Шифина уже не было, а Рада, что-то бормоча, собирала небольшим совком угли в широкое железное блюдо.
Когда Таня с Марфой вернулись после кострища в избу, Марфа отправила её с ведром по воду. Колодец был рядом, прямо за домом. Таня спустилась с крыльца, повернула за угол, и в страхе остановилась. От клеток бежали два волка и собака, а над ними летели чёрные птицы, которые обычно смирно сидели на крыше у Шифина. Было темно, но оскаленные пасти зверей и горящие злобой их глаза, словно лучи разрывали темноту ночи. Таня плотно прижалась к стене дома, дрожа от страха. Звери пробежали мимо неё, даже не повернув к ней головы. Они бежали к распахнутым воротам, которые были обычно наглухо закрыты. Таня ещё долго стояла с прижатым к груди ведром, боясь открыть глаза. Вышла Марфа, потеряв Таню. Молча взяла у неё ведро, сама сходила к колодцу, и на обратном пути забрала её домой.
Услышав от Тани о бегущих к воротам зверях, она ей сказала: «Кормиться их отпустили. Хозяин их отпускает ночью за добычей, а чтобы они вернулись обратно, за ними наблюдают верховые. Верховые — это сторожевые во́роны Шифина. Верховой летит за зверем, наблюдает за его охотой. И когда зверь насытится, загоняет его обратно в клетку. Но бывает и так, что зверь не хочет возвращаться, тогда верховой может и убить его. Видела сколько клеток пустых? Или с голоду умирают, или верховые их убивают, когда те пытаются сбежать». Таня видела, что Марфа жалеет животных. А ещё Марфа сказала, что Шифин ходит к клеткам, что — то там колдует, и после этого животные даже подняться не могут, просто лежат. На вопрос Тани, а не бунтовали ли животные против него, Марфа вытаращила глаза: «Да разве же кто рискнёт бунтовать против самого хозяина!» И рассказала ей историю, которая произошла лет пятьдесят назад с одной молодой ведьмой.
В деревне Черюки умирала старая ведьма. Детей у неё своих не было, но она приютила у себя племянницу, круглую сироту. Звали племянницу Мария, и было ей тринадцать лет. Вроде и передавать дары ей рано, но и выхода нет, старуха никак не может умереть, мучается. И Рада разрешила умирающей старухе передать Марии дар, несмотря на её юный возраст. Мария оказалась достаточно толковой, и Рада это сразу почувствовала. Но клятву Шифину принести Мария отказалась, сказала, что принесёт её в семнадцать лет, как и положено. Вроде правильно она рассудила, всё по закону, поэтому отступились от неё, начали обучать. Мария всё на лету схватывала, сама вызывалась помогать Раде, с почтением относилась к Шифину. И сила, растущая
