этажерке, достала из неё иголки, и мы прикрепили накидку к крайнему окну. Потом мы обследовали верхний сундучок, и там, на наше счастье, лежали широкие и длинные расшитые полотенца. Мы их прикрепили на все остальные три окна. На крыше опять заскрипели доски.

— Неугомонная тварь! — Выругался Сакатов — И до утра ещё долго. Что делать-то будем?

— Слушать и бояться. — Ответила я, потом вспомнила, что Феломена сравнила Шифина с обезьяной и засмеялась.

— Давай, ты ещё с ума тут сойди! — Сердито одёрнул меня Сакатов — Оля, правда, будь серьёзнее, не пугай меня.

А потом я стала серьёзнее, потому что вспомнила, что сегодня не полнолуние. Значит, это не Шифин. А кто может ползать по нашей крыше из его зверинца? Ну не волки же. Мы услышали, как за дверью раздался стук, как будто кто-то спрыгнул с высоты. И не маленький, а вполне крупный. Мы с Сакатовым соскочили, и, подбежав к двери, оба схватились за ручку, и потянули дверь на себя.

— Надо придвинуть к двери сундуки, — тяжело дыша, прошептал Сакатов — забаррикадировать дверь.

— Но ведь в неё никто не ломится. Может, у него нет рук, а только лапы, и он не сможет открыть дверь? А как тогда у Анны Тимофеевны дверь сама закрылась?

— Так тогда тут Феломена колдовала. А сейчас-то что делать? Говорю, сундуки надо подвинуть.

— Тише! Надо послушать. Может, это кошка Валентины?

— Она у неё дома на печи лежит, зачем ей к нам приходить?

Мы замолчали, слушая звуки за дверью. Там определённо кто-то был, но передвигался он осторожно. Доски чуть скрипнут, и он остановится, потом опять двинется. К дверям он не подходил. Сундуки мы не стали перетаскивать, а потом и за дверную ручку перестали держаться. Было три часа ночи. Сакатов сидел рядом с дверью на краю нижнего сундука и поначалу вскакивал каждый раз, когда слышал шаги. Потом ему это надоело, и он только дёргался, но с сундука не вставал. С перепугу он съел все пироги, которые нам оставил Дмитрий Семёнович. Мне тоже надоело это состояние тревоги, я достала из кармашка свой оберег и повязала его на волосы. Чем сидеть и нервничать, лучше пойду и взгляну на нашу проблему. И почему-то мне кажется, что это кошка. Сакатов, по-моему, дар речи потерял, когда я, не предупреждая его, открыла дверь и выглянула в сени. На полу сидела чёрная кошка Веры.

— Как Вы нас напугали! — Обратилась я к кошке, та смотрела мимо меня в комнату.

Сакатов выглянул вслед за мной и ойкнул.

Я отступила от двери и пригласила кошку войти в дом. Она осторожно прошла через порог, и залезла под койку.

— Одно не пойму, как может такая мелкая кошка топать, словно слон! — тихо прошипел Сакатов — Что она здесь делала?

— Может, решила нас покараулить. Может, что почувствовала. Она же ведьма. — Предположила я, ложась на диван.

Сакатов ещё что-то тихо ворчал себе под нос, но я сразу успокоилась, наверное, оттого, что под койкой лежала нечаянная гостья, которая мужественно решила скрасить с нами ночь в таком нехорошем доме.

Я резко проснулась. В доме всё так же горела тусклая лампочка. Сакатов уснул, скрючившись на деревянной лавке, и положив голову на свои блокноты. Я про себя усмехнулась — дежурить он будет! Я только хотела снова закрыть глаза, как на кухне щёлкнул выключатель и свет погас. Это точно сделала не кошка. И, кстати, где она? И тут же рядом с собой, возле дивана, услышала короткое мурканье. Так вот кто меня разбудил. Я вздрогнула, и сердце моё сжалось в тревожный комок, потому что на спинку дивана, на котором я спала, легла бледная рука. Тот, кому принадлежала эта рука, стоял на кухне за занавеской, отделявшей кухню от комнаты. Я затаила дыхание, но сердце учащённо билось, отдавая в висок. Потом качнулась занавеска, и чёрный силуэт не спеша вплыл в комнату, повернувшись ко мне своим бледным вытянутым лицом. Похоже, эта та самая Лушка, которая следила за Феломеной. И вдруг, рядом со мной зашипела кошка и запрыгнула с пола мне на ноги. От неожиданности я вскрикнула. Лушка тоже от неожиданности покачнулась назад, а кошка наоборот, сделал прыжок к краю дивана, и ещё громче зашипела на Лушку. Лушка махнула рукой на кошку, и шерсть на ней заискрилась. Но кошка не отступила, она присела на задние лапы и приготовилась к прыжку. Я успела подхватить её почти уже в воздухе, но не смогла её удержать, потому, как веса в ней было не меньше пятнадцати килограмм. Я прижала её к себе и тихо шепнула: «Успокойся, всё хорошо». Кошка не вырывалась, но и шипеть не перестала.

— Вы кто? — Спросила я.

— А ты кто? Почему здесь колдуешь? — Голос у Лушки был негромкий, скрипучий.

— Нас пригласили хозяева этого дома. — Уверенным голосом сказала я — А Вы откуда здесь появились, и кто Вы?

— Уезжайте отсюда, — тон у Лушки стал зловещим — в этом доме вам не будет покоя. Я вас предупреждаю. Второй раз к вам приду уже не я.

— А мы в следующий раз возьмём с собой того, кто не любит таких угроз.

— Смелая какая! Ну, посмотрим, посмотрим, как вы будете отвечать, когда мой хозяин будет с вами говорить.

Она провела по своему лбу рукой и махнула ею, и вот уже передо мной стояли две Лушки, но только стали они намного бледнее своего первоначального оригинала. Обе Лушки начали тянуться ко мне своими тонкими руками со скрюченными пальцами. Кошка, царапнув мне шею, выпрыгнула из моих рук и пролетела сквозь одну из Лушек. У обеих Лушек синхронно скривился рот, потом весь облик их задрожал, и они исчезли. Или нет? Я встала и прошла на кухню. Там никого не было. Хорошо, что я сразу убрала все знаки с печки! И как только этот Шифин почувствовал колдовство? Никого же из его прихвостней не было с нами рядом. Я вернулась в комнату, кошка сидела на полу, на том же месте, и вылизывала себе лапу. Я склонилась к ней и погладила по голове:

— Спасибо Вам, очень неприятная старуха эта Лушка!

Кошка муркнула и запрыгнула на диван. Я прилегла рядом. Заснуть я больше не смогла, поэтому пошла и включила свет, взяла календарь и нашла знак таравит, который мне нужно было сотворить. С ним работать надо было утром. Я несколько раз всё проверила, чтобы ничего не напутать и не подвести Феломену. Сакатов спал сном младенца.

Когда