Студзинский (особенно ярко – в третьей редакции и фильме Басова) расценивает это жертвоприношение как обоснование дальнейшей борьбы.

Мышлаевский во второй редакции – как обоснование прекращения борьбы. Вторая редакция вообще ближе всего к настроениям самого Булгакова, но эти настроения относятся ко времени написания романа и пьесы. Исторический Булгаков в 1918 году был, скорее, ближе к Студзинскому.

Ну а Мышлаевский третьей редакции и фильма поёт «и за Совет народных комиссаров, мы грянем громкое ура».

Виктор Мышлаевский – не первый, но и не второй…

Виктор Викторович Мышлаевский – фигура очень яркая. Собственно, именно он, офицер-артиллерист, ушедший на фронт из университета, служит в романе «Белая гвардия» олицетворением российского офицерского корпуса после выхода России из войны с Германией. В пьесе его место ещё значительнее. Но – обо всём по порядку.

В романе «Белая гвардия» фигура Мышлаевского важная, но всё же отчётливо второстепенная. Более того, в какой-то мере она даже несколько комична. Достаточно вспомнить первое появление этого персонажа в романе:

«Перед Алексеем и Еленой очутилась высокая, широкоплечая фигура в серой шинели до пят и в защитных погонах с тремя поручичьими звёздами химическим карандашом. Башлык заиндевел, а тяжёлая винтовка с коричневым штыком заняла всю переднюю.

– Здравствуйте, – пропела фигура хриплым тенором и закоченевшими пальцами ухватилась за башлык.

– Витя!

Николка помог фигуре распутать концы, капюшон слез, за капюшоном блин офицерской фуражки с потемневшей кокардой, и оказалась над громадными плечами голова поручика Виктора Викторовича Мышлаевского. (…)

– Осторожнее, – слабо ответил Мышлаевский, – не разбей. Там бутылка водки.

Николка бережно повесил тяжёлую шинель, из кармана которой выглядывало горлышко в обрывке газеты».

Ну, сами понимаете – человек чуть насмерть не замёрз, еле живой, но по дороге где-то раздобыл бутылку водки (собственно не где-то, а в «Замке Тамары», каковой «замок» вообще-то во Владикавказе находился, как вспоминала Татьяна Николаевна) и беспокоится в первую очередь не об обмороженных пальцах на ногах, а о ней, родимой. И правильно – не с пустыми же руками пришёл. У него ж из имущества только маузер и вши (впрочем, маузер может быть казённый, но зато вши уж точно свои).

Потом, соответственно, Мышлаевский упивается до такой степени, что доктору Турбину приходится его буквально реанимировать.

Во второй редакции окончания романа оказывается, что Анюта (представлена как девушка, выросшая в доме Турбиных) беременна от Мышлаевского. Дальше следует совершенно замечательный фрагмент:

«В спальне под соколом поручик Мышлаевский впервые в жизни нарушил правило, преподанное некогда знаменитым командиром тяжёлого мортирного дивизиона, – артиллерийский офицер никогда не должен теряться. Если он теряется, он не годится в артиллерию.

Поручик Мышлаевский растерялся.

– Знаешь, Виктор, ты всё-таки свинья, – сказала Елена, качая головой.

– Ну уж и свинья?.. – робко и тускло молвил Мышлаевский и поник головой».

Мышлаевский – друг детства Алексея и Елены Турбиных, чем, собственно, объясняется его присутствие в романе. И он действительно очень толковый, прирождённый офицер, что констатирует полковник Малышев. Другие офицеры из турбинского окружения (Степанов-Карась и тем более Шервинский и Тальберг) никаких особых военных качеств не демонстрируют.

Важным моментом является и психология персонажа: «другие, армейские штабс-капитаны конченых и развалившихся полков, боевые армейские гусары, как полковник Най-Турс, сотни прапорщиков и подпоручиков, как Степанов-Карась, сбитых с винтов жизни войной и революцией, и поручики, тоже бывшие студенты, но конченные для университета навсегда, как Виктор Викторович Мышлаевский. Они, в серых потёртых шинелях, с ещё не зажившими ранами, с ободранными тенями погон на плечах, приезжали в Город и в своих семьях или в семьях чужих спали на стульях, укрывались шинелями, пили водку, бегали, хлопотали и злобно кипели. Вот эти последние ненавидели большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку».

В общем, сильный персонаж, но роль его чисто служебная. Основные герои романа – Турбины. Именно с ними происходят главные события. Мышлаевский же служит в основном источником информации о каких-то событиях, в которых главные герои не участвовали (о тех же боях под Красным Трактиром).

А вот в пьесе «Дни Турбиных» ситуация другая. Во второй и третьей версиях пьесы Булгаков радикально сократил число персонажей. Одни из них (Турбин, Малышев и Най-Турс) были объединены, другие просто элиминированы, чтобы не перегружать повествование. Так вот Виктор Мышлаевский в пьесе остался в целости и сохранности, со всем своим окопным колоритом, что само по себе показывало особое место, отводимое автором этому персонажу.

Так, собственно, и получается. После смерти полковника Турбина «командование» в доме Турбиных принимает на себя штабс-капитан Мышлаевский. Потому что Елена – женщина, Тальберг бежал, а Николка слишком молод.

Во всём дальнейшем действии именно Мышлаевский является опорой для всех остальных, в то время как душой семьи остаётся, разумеется, Елена.

И совершенно не случайно К. С. Станиславский, когда искал персонажа, который мог бы сказать что-то хорошее о большевиках, остановился именно на кандидатуре Мышлаевского – как на личности цельной и сильной. И тогда в пьесе появляются слова: «Пусть мобилизуют! По крайней мере буду знать, что я буду служить в русской армии. Народ не с нами. Народ против нас. Алёшка был прав!»

Очень характерно, что у Булгакова ничего подобного нет. Отношение Мышлаевского к большевикам по Булгакову (оставшееся в третьей редакции пьесы) совсем не такое: «комиссаров буду стрелять. Кто из вас комиссар?» В «Белой гвардии» к красным должен пойти Шервинский (он снится Елене в красноармейской форме, и та называет его кондотьером). Но Шервинский, понятно, для этой роли не подходит – слишком он похож на Хлестакова, что, разумеется, совершенно обесценивает его слова, да и поступки тоже.

Дискуссионным является вопрос о прототипе Мышлаевского.

Сама по себе фамилия взята из жизни – в России был генерал Александр Мышлаевский. В 1914 году он был заместителем командующего Кавказской армией. Из-за его паники едва не было проиграно Сарыкамышское сражение (справедливости ради надо сказать, что судьба Закавказья действительно висела на волоске) и он был с позором отправлен в отставку – от греха подальше.

Общим местом в булгаковедческой литературе является утверждение, что непосредственным прообразом Мышлаевского был друг детства Булгаковых Николай Николаевич Сынгаевский (Сингаевский). Это мнение пошло от утверждения Татьяны Лаппа: «…Мышлаевский – это Коля Сынгаевский… Он был очень красивый… Высокий, худой… голова у него была небольшая… маловата для его фигуры… Глаза, правда, разного цвета, но глаза прекрасные».

Сынгаевский действительно интересный персонаж. Он жил в Киеве на Мало-Подвальной улице (которая в романе названа Мало-Провальной)