Я подошел, теперь уже не сколько деньги забрать, столько не желая показывать слабину.

— Че ты вылупился, бабки забирай, — и Муха протянул мне купюру.

Я руку к ним протянул, хотел взять, но бандит резко деньги одернул.

— Че ты бля, грабли тянешь. Они твои? Давай так — десять раз отожмешься — бабки твои?

— Ты определись уже? — не выдержал я, тут же пожалев о том, что сказал, потому что лицо рэкетира побагровело.

Но не отжиматься же, с такими раз прогнешься, поведешься и в 90-х ты считай себя сразу похоронил.

— Слышь, Рябой, боксерчик говорит мне определиться надо, прикинь, — странно захихикал Муха, выполняя такие же странные пассажи руками, дергаясь и кривляясь.

Мне от такой клоунады ни холодно, ни жарко было, но напрягся я в тот момент, когда Рябой подошел. Смотрел я на него снизу вверх.

— Этот базарит? — сходу спросил он.

В отличии от своего другана, Рябой даже не пытался любезничать. Чертова махина с кулаками размером с дыню.

— Ага, определись говорит, прикинь. Я ему бабки предлагаю заработать, за отжимания, а он как базарит, прикинь!

— Сколько бабок? — уточнил Рябой.

— Два с половиной куска, ему Валюха сдачу недодала…

— Понятно.

Рябой взял купюру из пресса Мухи, также прежде наслюнявив пальцы. Ну а далее сделал то, чего делать было не следовало. Попытался мне купюру на лоб прилепить, улыбаясь своим кривым мерзким ртом, в котором не хватало несколько зубов. Последнее, что я помнил, как полетел мой правый боковой, той самой рукой, в которую я зажал банку недопитой газировки…

Глава 9

Бам!

Газировка, пенясь, брызнула в стороны, липкая такая, шипучая… Банка влетела в голову рэкетира. Будь она невскрытая, и лежать Мухе с проломленной башкой. В удар я вложился, силы не жалел, как надо корпус повернул и припечатал в скулу за все хорошее. Тот от неожиданности руками взмахнул, выпуская пресс купюр, тотчас разлетевшихся по асфальту. Сам попятился, потервяшись в пространстве, спиной в ларек уперся, башкой замотал, пытаясь «наваждение» снять.

Второй рэкетир не зря свой хлеб ел. Рожа хоть и тупая, но боковой у него стартанул мгновенно, как ракета с Байконура, только мне в голову, а не в открытый космос. Я знал, что эта падла белобрысая не станет разговаривать, бить будет и успел плечо заранее поднять, удар смягчить, чтобы сразу на земле не отказаться.

Болтануло.

Веса то в «Лундгрене» было как в среднестатистическом гиппопотаме. В глазах от удара сразу звездочки замелькали, на губах газировка с кровью смешалась. Вкус такой отвратительный. Я тоже пятиться начал, уходя от обрушившегося следом потока ударов. Рябой, как Танк Эббот в лучшие годы, на меня попер. Сука, как комбайн перерабатывающий, молотильни распустил и прет. Но чем драка на улице отличается от спарринга в зале, так это ролью разового удара. В боксе перчатками можно перекрыться от попадания, локтями удар заблокировать. Но голый кулак это голый кулак, все равно прилетит, найдет лазейку, как не перекрывайся. А у Рябого, как и у Эббота, кстати, в защите был проходной двор. Поэтому, отступая, я резко остановился и в Рябого «оверхенд» вколотил. Уронить такую тушу шансов не было с одного удара, но вот угомонить вполне мог. Хотя бы на время. Время мне и было нужно!

Бух!

Прилетело ему.

Рябого тряхнуло, и он несколько шагов лунной походкой Майкла Джексона прошел. Я, пользуясь заминкой, бросился к «Панину», у того ведь с собой ствол был, пусть и газовый. Муха продолжал башкой вертеть, очухиваясь и вытирая газировку. Он как раз полез за пистолетом, хрипя на меня матом. Почти достал оружие, когда я повис на его руке, пытаясь ствол выбить, а еще лучше — забрать.

— Ах ты сука… — прошипел гопник-боевик, в свою очередь пытаясь высвободиться от захвата.

Нельзя дать в меня пальнуть, сразу трындец. Завязалась борьба. Времени у меня было всего несколько секунд. Твою мать — сзади Рябой подваливал. Я не стал методы перебирать и стукнул Мухе головой в носяру, пистолет выбил и тотчас отбросил ногой. Он в ответ меня локтем двинул, в шею. Мелкий то мелкий, но изворотливый, как уж на сковороде и прыткий. Теперь уже меня на ларек отбросило. Бух! Приложился спиной к железу, а продавщица заверещала. Неспроста — предупреждала, что Рябой нож вытащил и резать меня собрался. Бабочка, вращает сука, как в цирке жонглер, видно, что не впервой с ножичком работать. Вот это уже не хорошо, совсем не хотелось под ребро перо получать и обратно в больничку ехать. Или того хуже, очередь в ад занимать.

Я огляделся, увидел выпавшую из кармана Рябого бутылку Royal, к ней бросился. В руки схватил.

Хрясь!

Рубанул об ларек, осколки дождем по ногам. В нос ударил запах спирта, резкий такой, вонючий, явно залипуха контрафактная, но в руках осталась знатная розочка, которую я перед собой выставил.

— Отвали, порешаю на хер… — зарычал я на Рябого.

От ларька уходить не спешил — спиной к витринам стоял, чтобы не подкрался сзади Муха. Тот, шмыгая разбитым носом, принялся пистолет искать — я то его как можно дальше зафутболил. За происходящим у ларька наблюдали прохожие. Некоторые старались побыстрее мимо прошмыгнуть, а другие, напротив, останавливались. Мне хотелось верить, что хоть у кого-то из них хватит тяму вызвать ментов.

Рябой остановился, нож перед собой держа на вытянутой руке, скалясь полубеззубым ртом. У меня было всего несколько секунд, чтобы решить — что делать дальше? «Панин» пистолет нашел, к нему бросился, понимая, что в рукопашке со мной не вывозит, да и не зачем, а тут я еще и розочкой обзавелся. За это время следовало проблему с «Лунгредом» решить.

— Иди сюда, козел, — поманил он меня.

Конфликт явно повернул туда, откуда путь только в реанимацию или кладбище. Я переложил свою розочку из руки в руку, но отходить от ларька не стал, нечего тылы оголять.

— Хозяйка, ментам звони, — бросил до смерти перепуганной продавщице, которая руками за голову держалась.

— Телефона нет… — проблеяла она.

Хреново, что нет — вон Рябой, поняв, что я не принял его приглашение, уже на меня двинулся. Муха пистолет поднял, «флажком» щелкнул и затвор передергивал. Возможно, следовало встать на лыжи и свалить, геройствовать я точно не собирался, но рэкетиры зажали меня с двух сторон, в коробочку взяли. Все что пришло в голову — я схватил стоящую рядом с ларьком коряжистую урну-железяку, со времен советских оставшуюся, и со