мне кажется, что ваша Академия не так проста, как это принято считать.

— Вам всего лишь кажется, — я улыбнулся. — Мы художники очень простые типы на самом деле, нам бы вкусно выпить, да закусить, и чтобы нимфы пофигуристее возбуждали в нас… хм… вдохновение.

— Всё-таки, вы немного лукавите, Евгений Фёдорович, — Соколов сдержанно улыбнулся. — Мы уезжаем, я пришёл попрощаться.

— Прощайте, — я пожал протянутую крепкую руку, и он практически сразу вышел из комнаты.

А насчёт его совета, тут он прав на все сто. Я итак уже надумал, что буду искать учителя или какую-нибудь школу, а тут, оказывается, искать ничего не надо. А я так и знал, что нужно было в скульпторы идти. Они не только физически крепкие, но ещё и вон таким полезным делом, как магия огня учатся пользоваться с головой, а не только как швырнуть подальше и побольше. И плевать, что можешь вызвать пожар.

Решив, что сидеть в комнате нет смысла, я потащился во двор. Там я застал отъезжающий отряд барона, и даже помахал им рукой. Странно, что меня не позвали сюда. Хотя, это как раз не странно, я же творческая личность, и часто иду на поводу у своих муз. А вдруг бы они мне шепнули, что пора в меланхолию, и всё тлен — хрен бы меня кто-то сумел вытащить из комнаты. Похоже, этот этап был уже в прошлом, том самом, которого я не помню, и дед решил, что лучше не рисковать и не позориться.

— Раз ты решил встать, то, может быть, мы отправимся домой? — ко мне подошёл граф.

— Да, думаю, что лучше выдвигаться. Лучше днём вернуться, чтобы волков не смущать, — ответил я, и дед сразу же велел готовиться к отъезду.

Я же поспешил обратно в дом, потому что сейчас у меня сложилось вполне определенное впечатление о том, что у Рысевых не принято заботиться о чьём-то пропитании. Голоден — иди пожри. Нечего — мышку поймай. И вообще в большой семье хлебалом не щелкают, не маленький, поди, сам сможешь прокормиться. Так что меня и на завтрак не позвали, и обеда я мог вполне лишиться. И я ещё удивляюсь, почему такой худой? Похудеешь тут.

На обед было вчерашнее холодное уже мясо, а также хлеб с маслом и настоящий чай — дед привёз своего непутёвого внука кормить, правда, если внук сам догадается еду поискать. А не догадается, ну что же, его проблемы.

Я едва успел всё слопать и удовлетворенно откинуться на стул, как забежал Тихон и принялся буквально у меня из рук вырывать посуду. Дом надо было оставлять в надлежащем виде, и все крошки уничтожить, чтобы мыши не подумали, будто их сюда пожить пригласили.

Я даже помог егерям прибраться. Дед при этом одобрительно кивнул, и скомандовал по коням, когда последний егерь вышел из дома и вытряхнул крошки за воротами. Туш монстров во дворе уже не было. Сам двор был тщательно подметен. Вот и хорошо. А теперь можно и в путь.

Дед не обманул, когда говорил, что приехал сюда верхом. Правда, карета в его небольшом отряде тоже присутствовала, в ней Лебедев ехал. А вот машину он оставил дома. И правильно сделал на мой взгляд. Погода была отличная, солнце уже начало припекать. Скоро дорога упадёт и хрен здесь кто проедет. Только на своих двоих и с длительными передышками. Ехали мы не спеша, наслаждаясь поездкой. Я поравнялся с дедом.

— Сколько у нас дома ружей? — спросил я, потому что из памяти ещё не улетучилось, как я мучился с ружьём, вытаскивая его из седельных петель. Ну тут хрен забудешь, когда чуть совсем без башки не остался.

— Достаточно, а тебе зачем? — дед удивлённо посмотрел на меня.

— Хочу проверить одну теорию. Она мне просто покоя не дает, вот здесь как заноза засела, — и я дотронулся пальцами до виска. — Да и одно мне нужно, чтобы его раскурочить к чертям свинячьим. Хочу устройство замка посмотреть и ударного механизма.

— Зачем? — он продолжал на меня смотреть, а лошади уже и вовсе перешли на шаг.

— Хочу разобраться. Так дашь ружья?

— Уродовать хорошие ружья — не дам, — дед насупился. — Полтора десятка велю выделить, не самых лучших. Развлекайся.

— Ну вот и отлично, — я пустил Ареса рысью. — Тихон! — окрикнул я денщика.

— Да, ваше сиятельство, — он подъехал ко мне, преданно глядя в глаза.

— Дед позволил мне пятнадцать ружей не самых отличных, разумеется, взять. Мне они нужны в мастерской. У меня же есть мастерская? — запоздало спросил я.

— Конечно, есть, — он сначала удивился, а потом стукнул себя по лбу. — Я вам всё покажу, ваше сиятельство, и ружья туда доставлю.

Больше за всю поездку мы не перемолвились ни словом. Уже возле поместья наш отряд разделился. Мы с дедом и малой частью егерей, которые везли наших павших и добычу, направились домой. Большая же часть отряда поехала сопровождать карету с Лебедевым до города.

Был уже вечер, поэтому ружьями я решил заняться утром. Пока же мы достаточно устали, чтобы наскоро поужинать и отправиться по своим спальням.

Я вышел из ванной в одном полотенце, которым обмотал бедра. У постели возилась та самая молодая горничная, чей потрет грел мне душу и не только душу.

— По-моему, ты делаешь это специально, — протянул я. Девушка обернулась, увидела, что я, мягко говоря, не одет и вспыхнула.

— Что я делаю специально? — она облизала губы, а я усмехнулся.

— Начинаешь перестилать мою постель на ночь глядя, хотя днем у тебя было куда как больше возможностей сделать это. Ты меня дразнишь? — она не ответила, только снова облизнула губы, я же снова усмехнулся и направился к двери. — Как тебя зовут? Я всё ещё практически ничего не помню, но это не повод, чтобы заново не познакомиться, не так ли?

— Алёна, — тихо сказала она.

— Алёнушка, значит, — я повернул ключ в замке, запирая дверь, и повернулся к ней лицом. — Жаль, что я не Иванушка. Но, думаю, и Евгений в каких-то моментах прекрасно подойдёт.

— Ваше сиятельство, — пробормотала девица. — Вы в прошлый раз, когда меня рисовали, не спрашивали моё имя.

— Да? Тогда действительно будем знакомы, — я подошёл к ней и забрал из рук чистую простынь, небрежно бросив её на тумбочку. — Брось, потом всё равно менять. Так почему ты это делаешь в такое не слишком удобное для уборки время? Только не говори, что убираешь мою комнату по остаточному принципу, когда время остается.

— Да что вы такое говорите, ваше сиятельство… — она возмутилась, но я приложил ей палец к губам. А второй рукой потянул за вырез платья, слишком глубокий на мой взгляд для служанки.

— Тише, нам всем здесь всё понятно. — Я положил руки на её плечи и подтолкнул к кровати. — Возможно, ты права, и я не рисую никого больше одного раза, вот только я не помню, как рисовал тебя в первый раз. Это надо исправить, не так ли? — она неуверенно кивнула. — Если ты против, лучше сейчас скажи, потому что потом, если передумаешь, мне уже будет на это плевать, — прошептал я ей в губы.

— Я не против, — ответила она, и я повалил её на кровать. Надо будет действительно попробовать ещё раз нарисовать эту Алёнушку, как я планировал, лежащую на смятых простынях. Но потом, может быть утром. Сейчас же у нас будет, чем заняться.

Глава 12

— Бой!

Стоящий напротив меня парень сделал шаг вперед. У него в руке был зажат нож с довольно широким, чуть изогнутым лезвием. Стоял он на полусогнутых ногах, и шаг сделал, не распрямляясь. Я шагнул навстречу, из такого же положения. В правой руке у меня был зажат такой же нож, а левая рука поднята, словно я прикрывался ею, как щитом.

Парень сделал выпад, я резко отклонился в сторону, левой рукой перехватывая его руку, держащую оружие . Рывок на себя, и я перекидываю его через бедро, а затем резко приседаю на колено, придавливая его руку ногой, и обозначаю удар ножа в горло.

— Стоп!

Я встаю на ноги, убираю нож в ножны на поясе и подаю руку сопернику. Он хватается и легко поднимается с земли. Весь бой занял от силы десять секунд, но мы оба дышим, как загнанные лошади. Одет парень странно: темно-зеленая в светлых пятнах косынка на голове, только завязана не на подбородке, как селянки носят, а сзади на затылке. Такой же раскраски балахон. Точнее не балахон, а широкий комбинезон, такой может на нормальную одежду надеваться. На его лицо была нанесена краска в виде вертикальных и горизонтальных полос. И что-то мне подсказывает, что я одет так же, и раскрашен не хуже. Хоть