Подъехал к машине и остановился метрах в тридцати. Лежат два тела, мужское и женское. Мужчине изуродовали пулями лицо, сплошная каша. Женщину похоже сначала попользовали, судя по оголённым ногам, а потом добили выстрелами в живот. Я заснял трупы и машину. В пыли валяются личные вещи погибших. Оружия нет, понятно — забрали. Деньги и документы наверное тоже. Но я не буду переворачивать тела, хватит и фотографий.

Сел в машину и завёл двигатель, вечер перестаёт быть томным. Нарисовалась стайка свинок. Они пока ожидают в сторонке, но это ненадолго.

Чёрт, мне под машину кто-то бросился. Ребёнок что ли, я тормознул. С пассажирской стороны стоит пацан лет пятнадцати и скулит, размазывая слёзы по грязному лицу.

— Эй, ты что тут делаешь? А, ты был с ними?

Мой английский остался без ответа. Пацан трясётся, ну понятно — его не заметили и он спрятался в кустах. Увидел меня, заметил падальщиков, вот и вышел из укрытия.

— Давай, ком, ком. В машину.

Не хочет, показывает на тела. Грёбаный стос, он что их хоронить хочет. К тоже нам даст на это время. Но ведь упёрся, с дороги не уходит. и Лопочет что-то на непонятном.

Так, что же делать.

Блин, что я-то торможу. У меня в машине есть кусок плотного полиэтилена. Быстро откидываю заднюю дверь, благо, что машина не гружёная и есть место. Расстилаю полиэтилен. Пулемёт мешает, оставляю его и беру АКСУ. Зову пацана, беру женщину под мышки. Тот пытается помогать, но толку ноль. Я дотаскиваю тело и закидываю в салон на материал. Мужик тяжелее, тащу из последних сил. Этот придурок ещё шмотьё похватал с дороги.

Трогаемся, когда на сцену вышли хищники помощнее, но машина уже запрыгала по кочкам. Это я с перепугу дал газку.

Через час с хвостиком мы подъезжали к Аламо. Сразу начал мигать фарами. Солдатики на блокпосту всполошились. Тормознул рядом и после проверки документов в двух словах объяснил ситуацию. Пацан забился в машине на сиденье и не отрываясь смотрит на тела родителей.

Через пятнадцать минут меня пропустили, сержант сел в машину и поехал с нами. Около неприметного здания, видимо морга, выгрузили скорбный груз. А наш путь лежит в офис шерифа. В виду позднего уже времени начальника не было, но был его помощник. Сержантик сдал нас и убежал.

Блин, уже два часа сидим здесь. Я показал фотки, сделанные на месте происшествия. Предложил побеседовать с пацаном. Из морга принесли бумагу о первичных результатах.

Вот вроде нормальный мужик, помощник шерифа. При звезде и должности, но рассуждает как ребёнок.

— Мистер Муртазин, я же Вам всё объяснил. Документов и денег при них не обнаружено, но судя по номеру автомобиля они перешли сюда неделю назад. Это супружеская пара Влахос с сыном. Его зовут судя по документам Дамир. Что Вы собираетесь с ним делать?

— Я? Ничего, я его спас. А дальше вы им занимайтесь. Определите в детский дом или ещё куда.

А дальше этот мужик понёс такой бред, что я даже не понимал — он шутит или серьёзно.

— Мистер Муртазин, по нашим негласным законам, человек спасший ребёнка берёт его на воспитание. Общество конечно поможет Вам.

Я орал, я доказывал, — да я его в первый раз вижу. У меня семьи нет, сам как перекати поле. Да я даже поговорить с ним не могу, он не понимает ни одного из основных европейских языков. Я уже и на немецком и на французском пытался.

— Они приехали из Греции, — это мой собеседник выудил с компа информацию об эмигрантах, недавно прошедших орденский контроль. Эти сведения сразу попадают в полицейскую базу.

— Я Вас понимаю, можете конечно отказаться. Но в этом случае в городе к вам будут относиться как к нечестному человеку и скорее всего закроют возможность посещать города штата Техас.

Ахренеть, если бы мне рассказали про это полдня назад, я бы поржал от души. Но сейчас почему-то не хочется. Единственно что я попросил, это время до завтра. Башка не варит, хочется тупо помыться и выспаться.

— Хорошо, мистер Муртазин. Жду Вас завтра утром. Мальчика пока определю к нам, накормим и успокоим.

На этом и договорились. Я снял комнату, где наконец вымылся до скрипа кожи. Потом спустился вниз и сел в баре отеля. Заказал местного вискаря, хлопнул полстакана залпом. Вроде чуть отпустило.

Как манну небесную воспринял встречу с одним из местных фермеров. Я на его ранчо горбатился неделю. Вот и угостил его, а заодно рассказал свою немудрённую историю.

Немолодой фермер меня внимательно выслушал и сделал знак девушке принести нам ещё выпивки.

— Да, Жорж. У нас действительно нет учреждений для детей-сирот. Их разбирают в семьи на воспитание. Понимаете, здесь немного пуританское общество. Этот помощник шерифа приютил бы сам ребёнка в подобном случае, как и многие из нас. Так что выбор за вами. Они и в самом деле через судью могут ограничить тебе пребывание в городе. Скажем одними сутками. А если рискнёшь всё-таки забрать пацана, советую заставь шерифа пообещать помочь тебе получить резиденство штата. Это вполне реально.

Утром встал с больной головой и отсутствием решения. Надумал поговорить с пацаном. Если контакта не получиться, то и говорить не о чем.

Так я и сказал прибывшему в офис шерифу. Тот повёл меня в другую комнату. Пацан сидит на заправленной койке. Голову поднял когда мы зашли.

— Мы с ним поговорили, он понимает по-английски. Только надо помедленнее говорить.

— Ну, привет. Как ты?

Я смотрю на мальчика. Да, бедолага. Вчера его жизнь резко поменялась. Нет больше родителей и нужно самому выкарабкиваться.

Приблизительно это я ему и сказал. Слава богу, что он хоть понимал меня. Через пень-колоду, но понимал.

Смотрит встревоженно, растерян. Шериф сказал что его два раза кормили и дали помыться. Сейчас он уже не выглядит Гаврошем с парижской мусорки. Видно, что воспитан. Мне понравилось, как он слушал, не перебивал. А потом просто в лоб влупил мне своим вопросом:

— А ты хочешь взять меня? И зачем я тебе?

Я поперхнулся, но ответил откровенно:

— Не знаю, я одиночка, работяга. Механик по профессии, кручусь по земле. Сегодня здесь, завтра там. Я всегда заболотился только о себе. Поэтому готов попробовать, но не уверен, что получится.

Мы ушли, я остался в кабинете шерифа, где помощник предложил мне кофе. Черех десять минут вернулся начальник этого учреждения с мальчиком.

— Мистер Муртазин, мальчик согласился пойти под вашу опеку.

Хм, я даже не знаю, была надежда, что не