– Лу, вы ведь живете в Сент-Феликсе почти всю жизнь, да?

– Да, почти.

– А вы хорошо помните пятидесятые годы?

Лу выглядит удивленной.

– Пятидесятые прошлого века? Да, немного. Впрочем, я была тогда довольно юная. Я еще не такая старая!

– Извините, я не это имела в виду. Я подумала, может быть, вы помните девочку по имени Мэгги и ее маму, которую звали Клара? Мэгги тогда была в инвалидной коляске – может, это вам поможет вспомнить?

Лу морщит лоб, напрягая память.

– Да, кажется, я их припоминаю. Они ведь приехали в Сент-Феликс в конце пятидесятых – возможно, в пятьдесят седьмом или восьмом?

– Точно не знаю, – говорю я, пораженная тем, что люди, которых мы видели на картинках, могли существовать в действительности.

– Просто мне помнится, что ее мать открыла здесь ателье и стала продавать самые модные наряды на ту пору – ну, с пышными юбками, из яркой ткани и пр. Я умоляла маму, чтобы мне купили такую юбку, потому что все девочки постарше носили их в том году. Я ныла все лето, и наконец она попросила Клару сшить мне такую – и ничего лучше у меня в жизни не было. Я помню, как мы с моей лучшей подругой Роуз – Роузи названа в честь нее – сидели на дамбе, болтая ногами, и слушали по ее приемнику Лонни Донегана, Литл Ричарда и Элвиса Пресли, – она задумчиво улыбается. – Хорошее было время.

– У Клары было ателье? – любопытствую я. – И где?

– Э-э… – Лу опускает глаза, пытаясь вспомнить. – А знаете что – по-моему, там, где находится ваш магазин. Да, я почти уверена. Через несколько домов от кондитерской, на противоположной стороне. В ту пору, мне кажется, кондитерская принадлежала дяде Дека. Тогда она называлась «Мистер Бамблз».

– Ателье Клары было в том самом доме, где находится мой магазин? – медленно повторяю я, силясь переварить это необыкновенное совпадение.

– Да, где-то до… хм, пожалуй, середины или конца шестидесятых годов. Не могу утверждать наверняка, потому что я уезжала на несколько лет – у мужа была работа в другом месте. Я тогда только что вышла замуж, – мечтательно говорит она. – Но когда мы вернулись назад, вместо ателье уже была лавка пряжи, которая просуществовала до тех пор, пока вы не открыли магазин рукоделия. А к чему все эти вопросы, милочка?

– Лу, вы не против, если я как-нибудь заскочу к вам и еще немного поспрашиваю?

– Нет, дорогуша, ничуть. Мне нравится предаваться воспоминаниям. Хотя я не уверена, чем еще могу быть вам полезна.

– Вы удивитесь, Лу, но те обрывочные сведения, которые вы мне сообщили, уже безмерно помогли. Напоследок еще один вопрос: вы помните в то время художника по имени Арти?

Лу задумывается.

– Это имя мне ни о чем не говорит, но ведь речь идет о конце пятидесятых, а мне тогда было лет тринадцать-четырнадцать. С тех пор много чего случилось в жизни. Да и художников тогда приезжало не меньше, чем сейчас. В этом смысле все осталось без перемен.

– Кстати, о художниках, мне надо бежать.

– На встречу с владельцем художественного магазина, да? – озорно поблескивая глазами, вопрошает Лу.

– Откуда вам… – начинаю я и тотчас сама продолжаю: – Можете не отвечать – Анита!

– По пути к вам я наткнулась на Лу, – говорю я Джеку, готовя изображения.

– Лу? А кто это?

– Лу живет в Сент-Феликсе, пусть и с перерывами, уже много лет. Она приходится теткой Джейку, у которого детский сад на горке, а значит, теткой по мужу Поппи из цветочной лавки и двоюродной бабушкой Бронте.

– Вау! – вскидывает брови Джек. – Значит, тут все друг другу родня?

– Иногда складывается такое впечатление. Многие представители старшего поколения живут в Сент-Феликсе всю свою жизнь. Если с ними разговориться, они много чего порасскажут.

– Могу представить. И что же поведала Лу?

– Вы не поверите, но она считает, что у Клары было ателье в том самом доме, где у меня магазин.

– Правда? Это невероятно.

– Она помнит Клару и Мэгги, а Арти – нет. Очевидно, в пятидесятые здесь было не меньше художников, чем в наши дни.

– Это что-нибудь да значит, – прищуривается Джек, – но что именно?

– Давайте совместим картинки и посмотрим, что произойдет сегодня, – нетерпеливо говорю я, усаживаясь возле него на стул перед мольбертом. – Возможно, мы узнаем что-то еще…

Сент-Феликс ~ июнь 1957

– Отсюда изумительный вид, – Клара стоит у окна мастерской Арти, которое выходит на песчаную бухту Сент-Феликса. – На вашем месте я бы только его и рисовала.

– Заманчивая идея, – говорит Арти, наблюдая за ней с другого конца мастерской, – но, боюсь, один и тот же пейзаж наскучит моим заказчикам. Свет тут действительно изумительный – он заливает собой все пространство, и благодаря ему все мои работы кажутся лучше.

Клара поворачивается к Мэгги, которая отчаянно старается успеть до конца дня дорисовать этюд. Строго говоря, сегодня Клара впервые посетила мастерскую Арти. Прежде она встречала дочь у дверей, хотя Арти неизменно приглашал ее зайти.

– Мэгги, ты заканчиваешь? Нам действительно пора. И твое время у Артура уже истекло.

Упорное желание Клары называть его не иначе как полным именем вызывает у Арти ухмылку, однако ее строгие манеры отчасти даже восхищают его. Это лишь один из многих моментов, которые ему нравятся в матери Мэгги, но, похоже, с каждой новой встречей перечень становится все длиннее.

– Все в порядке, – доброжелательно говорит Арти. – Искусство не лошадь, понукания не любит, верно, Мэгги?

Мэгги довольно улыбается ему из-за мольберта.

– И все же, – настаивает Клара, – не стоит злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Я вам всегда рад, – мягко говорит Арти. – Вам обеим.

Клара делает вид, что не слышит, и бросается к мольберту Мэгги.

– Нет, мамочка! – Мэгги наклоняется, желая закрыть работу. – Она еще не закончена.

– Мэгги, – Клара внезапно останавливается. – Ты стоишь на ногах – сама!

– Да, – гордо отвечает Мэгги. – Все это время мы тренировались, правда, Арти? Смотри, я даже могу сделать несколько шагов и не упасть.

Потрясенная Клара наблюдает за тем, как Мэгги медленно, но уверенно отходит от мольберта. Она перемещает ноги обдуманно и осторожно, но какой восторг отображается на ее лице по завершении этих простых действий – это надо видеть!

– Ну вот! – восклицает она, оказываясь возле матери. – Я же говорила, что смогу, если ты позволишь.

Клара обнимает дочь.

– Замечательно, моя дорогая! И сколько ты так упражняешься?

– С тех пор как Арти сказал, что мне надо ходить немного чаще, – Мэгги радостно оглядывается на него. – Он сказал, если я не буду пробовать, то, возможно, никогда не смогу снова хорошо ходить.

– Значит, так он сказал? – Клара сурово смотрит на Артура. – Вы у нас не только художник, но и врач?

– Нет… но я подумал, что ей пора. Если она и дальше будет сидеть в этой штуковине, мышцы ног атрофируются, и разовьется мышечная слабость. Атрофия – это…

– Спасибо, я знаю, что это, – отрывисто говорит Клара. – С нашим опытом приходится знать терминологию, и простите меня за откровенность, но мне также лучше знать, что на благо моей дочери.

Клара оглядывается в поисках коляски.

– Мэгги, нам пора, – она хватает коляску и подкатывает к дочери. – Не думаю, что ты уже готова проделать пешком весь обратный путь до дома. – Клара многозначительно смотрит на Арти. – Или вы полагаете иначе?

Арти мотает головой и молча наблюдает за тем, как они собираются.

– Мэгги,