— Произошло убийство, сэр.

— Убийство?

— Этого мы еще не знаем наверняка, — обронил Джоджо.

— О, ради всего святого, Уокер! Думаешь, к нему в окно медведь залез? Или горилла какая-нибудь?

— Какая еще горилла? — спросил заспанный мужчина, смущенный и недовольный.

— Никакая, сэр, — ответил шериф. — Никакой гориллы тут не было. К сожалению, тут одного парня убили, но вы не волнуйтесь. Я шериф, мой помощник сейчас дежурит внизу. Ничего страшного — просто возвращайтесь в свою комнату и не мешайте нам делать свои дела…

— Но… это же комната Пита.

Сонный мужчина вдруг резко перестал быть сонным. Выражение его лица изменилось будто по мановению волшебной палочки, — что-то потрясло беднягу до глубины души. Он рванулся вперед, оттерев плечом шерифа, и заглянул в заляпанный кровью от пола до потолка номер.

— Ох, — только и вырвалось у него. — Ох, боже мой.

Рич схватил его за плечи и оттащил от двери.

— Не стоит, дружище, не надо. Незачем тебе это видеть.

— Пит… О господи, это же Пит.

Это был Пит, поправил его Джоджо про себя. Теперь это просто мясо.

Все еще держа потрясенного мужчину, Эрни Рич вытянул шею, чтобы посмотреть на Джоджо.

— Это всё те киношники? — спросил он.

— Ну да. Их шестеро было. Э-э… ну, теперь пятеро. Женщина и четверо мужчин.

Рич нахмурился.

— Тебя кликать как? — обратился он к мужчине.

— К-кликать? А, вы спрашиваете, как меня зовут…

— Ну да, имя у тебя, надо думать, есть?

— Фил. Фил Госсел.

— О’кей, мистер Госсел, почему бы вам не вернуться в свою комнату и не посидеть там спокойно? Я думаю, ребята, у меня к вам будет куча вопросов, но сначала утрясем главный. Просто сидите смирно — усекли?

— Конечно, — пролепетал Госсел. — О, это так ужасно. Просто жуть какая-то. Жуть.

С этим коротким словечком на устах он проковылял назад, к себе в номер. Хлопнул дверью и провернул в замке ключ.

— По говору — янки, — заметил шериф, обращаясь скорее к себе, чем к Джоджо. — Ну или конкретно заезжий. Иностранец.

— Может, брал уроки ораторского искусства, — предположил Джоджо.

— Очень смешно, Уокер. Ты, смотрю, как был шутником, так и остался.

— А то. Я как Чаплин, только без усишек.

— Пошли вниз, — приказал шериф. — У меня и к тебе есть пара вопросов.

— Разве не проще собрать всех, кого нужно опросить, в одном месте?

— Будешь меня учить, как дела делать?

— Бог ты мой, ни за что.

Рича перекосило.

— Пошел! — гавкнул он.

И Джоджо пошел.

Вопросы, все как один, оказались предсказуемые, весьма дежурные даже по меркам копов. На большинство из них он отвечал одним и тем же простым утверждением: «Ничего не знаю».

На самом деле никто ничего не знал. Все слышали крик, и только. Никто ничего не видел, кроме молодой белокурой «медсестры», чье заявление никакого смысла не имело. Она сказала, что трагедия разыгралась у нее на глазах, но убийством ее не назовешь — убийцы не было: бедняга Питер просто разошелся по швам. Доктор Горнер настоял на том, что ее нужно отвезти домой, под наблюдение, и Эрни Рич нехотя уступил ему. Все сошлись на том, что бедная женщина, представившаяся Элен Вайс и впрямь не медсестра, увидела что-то настолько ужасное, что у нее ум за разум зашел. Рич боялся, что от нее уже будет не дождаться четких показаний. Доктор Горнер подтвердил его опасения.

К тому времени как доктор уехал с Элен Вайс, а помощник шерифа Мортимер — с частями тела покойного Питера Чаппела, убранными в шесть пластиковых пакетов, все постояльцы были тщательно допрошены, и все их свидетельства оказались в равной степени бесполезными. Один тип, в котором Джоджо опознал известного доктора сексологии Эллиота Фримена, сказал, что, по его разумению, то был крик (цитата) «эротической страсти» (конец цитаты). Другой парень, чья роль в шоу, по его же словам, заключалась в расклейке рекламных плакатов по городу, утверждал, что ему и крика не было слышно, он надрался до бесчувствия и едва мог держать голову прямо во время допроса.

Загадочная черноволосая красавица, что на своих каблуках была на добрый дюйм выше Эрни Рича, рассказала что-то крайне невнятное. На протяжении всего допроса она смущенно улыбалась и заявила шерифу, будто часто переезжает из отеля в отель, поэтому привыкла к разного рода леденящим кровь воплям. Рич спросил ее наравне с остальными, хорошо ли она знала покойного. Как и все, она ответила, что едва ли знает — из киношной свиты Пит Чаппел оказался самым «свежим» рекрутом, катавшимся с ними с мая прошлого года, родом из Канзас-Сити.

— По мне, он был весьма милым мальчиком, — добавила она, равнодушно поведя плечом. — Уверена, кому-то его будет не хватать.

С единственным свидетелем (и тот, не ровен час, в психушку отправится) расследование шерифа зашло в тупик. Оконная задвижка не только была заперта изнутри, но и древние слои краски на раме оказались целехоньки. И никто, само собой, не мог сказать, что видел, как кто-то спускался по лестнице или на лифте — ни до, ни после инцидента.

— Значит, это сделал кто-то из них, — сказал Джоджо бывшему боссу, прежде чем тот вышел из отеля. — Или та чокнутая девчонка не такая уж чокнутая.

— Да у нее кукушка совсем развинтилась, снялась с места и упорхнула в Аризону. Тут одно ясно как божий день, я почти уверен — всему виной один из тех сукиных детей янки.

— Не похоже по их виду, что кто-то способен голыми руками человеку голову открутить, босс.

Эрни Рич в ответ лишь скривился и вышел из парадных дверей.

Как только представители власти убрались, мистер Гиббс, всю ночь прятавшийся по углам, вытирая пот с огромной лысины и дергаясь, точно морфиновый наркоман, вновь занял свое место. Он отругал Чарльза за то, что тот подошел на расстояние плевка к будке кассира, сурово бросил горничной, что у нее есть работенка в номере 214 (закончив там, несчастная девчонка уволилась — и часа не прошло), захотел узнать, какой смысл держать в отеле персонального воротилу для поддержки порядка, раз гостей все равно в итоге кто-то расчленяет прямо в номерах.

Джоджо знал: старик треплется попусту. Ему удалось отделаться от него, заявив, что не все беды удается предотвратить, и действовал он в любом случае по должностной инструкции и в согласии с оплачиваемыми обязанностями. Гиббс в ответ напыжился, дал отмашку Чарльзу идти домой, и пришел черед дневной смены узнать жуткую новость. Без четверти восемь Джоджо взял ключ от одного из свободных номеров на третьем этаже и побрел по ступенькам наверх, стараясь не цепляться взглядом за притихший коридор на втором этаже.