Я была этому только рада. Глупую историю с парнями обдумывать не хотелось. Вспоминая про нее, я испытывала странную неловкость и испанский стыд, хотя не чувствовала за собой никакой вины. Неплохо было бы разобраться в происходящем, но в то же время я понимала, что от меня сейчас ничего не зависит. Значит, остается ждать, ведь тайное рано или поздно становится явным, как я еще в младшей школе прочитала в знаменитом рассказе Драгунского. Именно поэтому подходить к Пашке с вопросами не стала. Созреет – сам расскажет.

И мой расчет оказался правильным. Во время большой перемены мы с Ленкой, как обычно, отправились в столовую. Преподаватель по исторической грамматике доцент с говорящей фамилией Сиромаха был столь любезен, что закончил лекцию на несколько минут раньше звонка и великодушно отпустил нас, строго наказав не шуметь в коридорах, смущая неокрепшие студенческие души предвкушением скорого обеда.

Нам повезло: мы проскочили без очереди и заняли удобный столик у окна с прекрасным видом на университетский двор. Там метался ветер, порхали листья, крутились в воздухе вертолетики – диковинные семена неизвестного мне дерева, срывались с веток редкие капли дождя, а в столовой было тепло и уютно. Особенно радовала мысль, что у нас полно времени и можно поесть спокойно, не заглатывая обед в спешке в надежде не опоздать на следующую лекцию.

– Что там у нас дальше? – спросила Ленка.

– Русская литература, – скривилась я.

В отличие от зарубежной отечественная литература семнадцатого-восемнадцатого веков меня вовсе не радовала. Даже произведение некоего Чулкова с игривым названием «Пригожая повариха» оказалось скукой смертной. Стихи Ломоносова или Тредиаковского вообще невозможно было читать. Это гораздо хуже обеих «Эдд», вместе взятых!

– А потом по зарубежке семинар? – уточнила она.

– Ага, на сладкое.

– Да какое там – к четвертой паре уже башка не соображает, – пожаловалась подруга. – А еще про всяких монстров отвечать!

Я вздохнула. Похоже, никто не разделяет моей симпатии к богам и героям древнеисландского эпоса.

Над нашим столом нависла тень. Я подняла глаза – Пашка стоял с подносом и непринужденно улыбался:

– Можно?

Мы с Ленкой не высказали энтузиазма, и он пояснил:

– Первокурсники набежали, мест нет.

Ну да, ну да! Как будто его не отпустили пораньше вместе со всеми. Но отказывать было бы совсем невежливо, и мы синхронно кивнули. Пашка уселся на свободное место, и за столом сразу стало тесно.

– Чего грустные сидите? – спросил он, зачерпывая ложкой суп.

Я едва не закипела. Кажется, недавно уже нечто подобное слышала. Не повезло мне с выражением лица. Не будешь же каждому встречному-поперечному объяснять, что я вовсе не грустная, просто у меня такие черты. Но даже если предположить, что я грущу по какому-то поводу – неужели стану делиться подробностями с малознакомым человеком?

– О русской литературе вспомнили, – вместо меня ответила Ленка, когда пауза неприлично затянулась.

– И по зарубежке семинар – жесть! – сразу откликнулся Пашка.

– Ты подготовился? – заинтересовалась я.

– Вот еще! Делать мне больше нечего.

– Как же отвечать собираешься?

– Ну выкручусь как-нибудь, – легко отозвался Торопов. – А может, вообще не пойду.

– Э, нет, ты уж давай приходи, – с угрозой в голосе проговорила Ленка. – А то чем меньше народу явится, тем больше остальным отдуваться придется.

– Я подумаю над твоим предложением, – двусмысленно усмехнулся Пашка.

В этот момент моя подруга, кажется, что-то поняла. Она быстро доела пюре с котлетой, выпила компот и засобиралась:

– Ладно, я, пожалуй, пойду.

– Куда? – искренне возмутилась я. – Подожди меня.

– А мне… эээ… в деканат надо зайти, – нашлась она.

Ленка подхватила свой поднос и шустро умелась из-за столика. Мы с Пашкой остались один на один, и я испытала странное чувство дежавю. Почему-то мне стало неловко есть: вдруг опять что-нибудь стрясется, и я предстану в глупом свете? На всякий случай я отложила вилку.

А вот Торопову явно ничего не могло испортить аппетит. Разделавшись с супом, он перешел ко второму.

– Ты почему не ешь? – заметил он. – Остынет же.

Чуть помедлив, я снова принялась за еду. В конце концов, что за нелепые комплексы? Пашка не начинал разговор, я тоже не спешила с вопросами, и неловкое молчание словно сгущалось за нашим столом, становясь все плотнее. Или это происходило только в моем воображении? Торопов явно ничем не заморачивался.

– Спасибо, – наконец сказал он, вытирая рот салфеткой.

– Не за что, – машинально отозвалась я. – Здесь все места общие.

Пашка внимательно взглянул на меня, будто проверяя, насколько я серьезна:

– Да я не об этом. Спасибо, что с Локтевым помогла.

– А я разве помогла? – удивилась я.

– Ну да. Он сам на меня вышел, и мы договорились.

– Не стоит благодарности, – я мрачно усмехнулась, вспомнив, чем закончилась наша встреча с Максимом на Речном вокзале.

– Нет, стоит, – со странной настойчивостью не согласился Пашка. И небрежно продолжил: – Я тут вечеринку устраиваю на Хеллоуин. Приходи.

Я совсем растерялась:

– Хеллоуин?

– Ну да, праздник такой, – терпеливо пояснил Торопов. – Канун Дня Всех Святых. Тыквы, фонари, скелеты, ведьмы…

– Я в курсе, – отмерла я.

– Вот и славненько, – покровительственно улыбнулся он. – Координаты позже скину.

– Подожди. – Я тщетно пыталась собраться с мыслями. – Это слишком неожиданно…

– Если нужно письменное приглашение, то я пришлю, – с самым серьезным видом заверил меня Пашка. – Давай адрес.

– Не надо письменно. Просто я пока не готова…

– Боишься одна – возьми подружку, – снисходительно предложил он. – Ей тоже письменное приглашение нужно?

Ко мне медленно возвращалась способность нормально соображать.

– Хорошо, передам Лене, – уже спокойнее кивнула я. – И позже отвечу. Спасибо за приглашение.

– С нетерпением буду ждать вашего ответа, – ухмыльнулся Торопов.

Он бросил на поднос скомканную салфетку, которую крутил в руках, поднялся и как ни в чем не бывало сказал на прощанье:

– Приятного аппетита.

Только когда Пашка удалился, меня запоздало осенило: я ведь так и не спросила, что за дело у него к Максиму, чем они там намереваются заниматься на пару! Совсем он заморочил меня со своим Хеллоуином. Это был хитрый отвлекающий маневр, чтобы я не полезла с расспросами. Наверняка Пашка успел изучить мой въедливый характер. А теперь с этим вопросом не подойдешь – момент катастрофически упущен.