– Я позволяю себе не больше, чем ты себе, дорогая, – вскинув брови, произнёс Павел.

Это было невероятно! Аэлита подумала, что это она пришла к нему домой, а не он к ней!

– Не называй меня «дорогая»! Какой же ты наглец! Да я находиться с тобой в одной комнате не могу!

Она сделала шаг, чтобы уйти, но Павел загородил ей путь, встав у двери.

– Аэлита, пожалуйста, не уходи. Извини, если я тебя обидел. Я просто… я не знаю, как бороться с твоим упрямством. Мы вроде бы с тобой обо всём вчера договорились. Разве нет?

– Да, но это не означает, что ты теперь имеешь право указывать мне, что я должна делать!

– Хорошо. Возможно, да, я слегка переборщил. Но и ты пойми меня. Твоя грубость по отношению ко мне беспочвенна.

Аэлита сделала пару шагов ему навстречу и сложила руки перед грудью.

– У меня стоит поперёк горла эта ситуация с нашей свадьбой. Ты же отлично знаешь, что я не хочу становиться твоей женой. Просто у меня нет выбора. И на всякие любезности не осталось сил!

К концу своей речи она перешла на крик. Но Павлу удалось сохранить самообладание.

– Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но я о многом и не прошу. Неужели мы не можем с тобой просто поговорить и спокойно пообедать вдвоём? Неужели это требует таких уж сильных душевных затрат?

– Нет…

– Хорошо. Тогда может тебе помочь маме принести сюда обед?

Павел отошёл в сторону от двери и открыл ей путь. – Я думаю, твоя помощь ей не помешает.

Аэлита с расширенными от удивления глазами, вышла из комнаты. Пока она проходила коридор, то не могла понять, как этому наглецу удалось погасить почти состоявшийся скандал? Ведь она уже готова была устроить истерику и выставить его из своего дома.

Времени на то, чтобы раздумывать об этом у неё не было. Дорога к кухне быстро закончилась и её увидела мама:

– Лита, как хорошо, что ты пришла. Помоги мне, пожалуйста, отнести эти подносы к тебе в комнату.

Если он думает, что она будет танцевать под его дудку, то сильно ошибается!

– Дочка, ты что какая задумчивая? Всё хорошо? – поинтересовалась Изабелл.

– Да, – ответила Аэлита, ставя тарелки на поднос.

Скоро всё действительно будет хорошо!

Через минуту они с мамой вернулись в комнату с подносами в руках. Они расставили еду на маленьком журнальном столике, который Изабелл прикатила в центр комнаты. Когда всё было готово, Изабелл ушла, пожелав приятного аппетита.

За обедом они почти не разговаривали. Павел только спросил, кто приготовил еду. Аэлита ответила, что мама и на этом воцарилась тишина.

Они ели курицу по-французски, а ещё на столе был овощной салат, гранатовый сок и графин с водой. Потом Аэлита сходила на кухню и принесла кофейник.

Она аккуратно налила кофе себе в чашку, а затем подошла к Павлу, чтобы налить кофе ему. Но, когда Аэлита стала это делать, её рука дрогнула, и она опрокинула чашку с горячим напитком на его тёмно-серую рубашку. Он резко вскочил из-за стола.

– Ой, господи, прости, я не хотела! – выкрикнула она.

– Что ты делаешь?! Ты это специально, да?

– Ну что ты? Как ты мог так подумать! У тебя ожог останется. Нужно что-то холодное…

Аэлита взяла со стола полный графин с водой и плеснула его содержимое на Павла.

– Ты сошла с ума?!

Лицо Павла напряглось, и он стиснул зубы.

– Ой, извини, пожалуйста, – продолжала оправдываться Аэлита. – Тебе, наверное, нужно что-то похолоднее. Я сейчас принесу лёд.

Она направилась к выходу, но Павел поймал её за руку.

– Стой! Никуда ты не пойдёшь.

В этот момент Аэлите пришлось встретиться с ним глазами. Павел смотрел на неё ледяным взглядом, а потом медленно покачал головой. Она испытала лёгкое чувство стыда. Как будто он дал понять, что она была не права, поступая так с ним. Аэлита мысленно разозлилась на себя за эти чувства. Откуда они взялись? Ведь она добивалась противоположного! Усилием воли она вернула себя в прежний настрой.

– Но тебе нужен лёд. Иначе останется ожог.

– Ты у меня за это ответишь. Погоди…

– Я уже сказала, что не нарочно.

– Хватит врать! Надеялась, что я униженный и оскорблённый пулей вылечу из твоего дома? Я тебе уже говорил, что ты от меня так просто не отделаешься.

Павел начал расстёгивать пуговицы на своей рубашке.

– Ты что делаешь?

– В таком виде я отсюда не уйду.

Он снял рубашку, и Аэлите пришлось обратить внимание на его тело. Она отвернулась, приложив растопыренные пальцы ко лбу. Только этого ей не хватало!

– В чём дело, Аэлита? – услышала она его голос. – Тебе что-то попало в глаз?

– Ничего мне в глаз не попало! – огрызнулась она.

Аэлита заставила себя собраться. Она в своём доме! Это не она должна испытывать смущение, а ему должно быть стыдно за своё нахальное поведение!

Она резко повернула голову в его сторону и, сдвинув брови, сказала:

– Таких наглецов как ты я ещё не встречала. Но тебе меня не победить. Да, я специально вылила на тебя кофе! И мне очень жаль, что в моих руках был всего лишь кофейник, а не ведро!

Павел ничего не ответил, а только приподнял брови.

– Ты просчитался. Твою рубашку нам нечем заменить. Мне всё равно как ты пойдёшь: в грязной рубашке или без неё. Но проваливай отсюда сейчас же! Я тебя видеть не могу!

– Даже не мечтай! Сначала возьми мою рубашку, постирай, высуши и погладь. И только тогда я уйду отсюда.

Аэлиты почувствовала, как её рот приоткрылся, а руки машинально опустились вниз.

А потом Павел ещё и бросил в неё рубашку.

– Ты моя будущая жена, так покажи, на что способна.

Аэлиту прошиб холодный пот. Она зажала рубашку в кулаке и бросила ему в лицо.

– Вот именно, я твоя будущая жена. И пока ты не имеешь права ничего от меня требовать. Я в своём доме, чёрт возьми!

Павел отбросил рубашку на пол.

– Я не уйду отсюда, пока моя рубашка не будет чистой и сухой, ясно? Представь, что скажет твоя мама, когда узнает, что ты натворила и что не хочешь заглаживать свою вину.

– Ах, вот ты как…

Аэлита подняла рубашку с пола и подошла к компьютерному столу. Она выдвинула ящичек и достала из него ножницы.

– Нет… Ты же не собираешься… – пробормотал Павел. – Зачем тебе эти ножницы?

Она была рада, что ей удалось немного сбить спесь с этого наглеца.