казался ему вполне здоровым. Однако спустя несколько минут после ухода Ламсона Перси начал жаловаться на изжогу. Его отнесли в постель, но состояние молодого человека ухудшалось. Час спустя его обнаружили на полу рядом с кроватью. Перси мучился от сильной боли, его рвало чем-то черным, все его тело билось в таких конвульсиях, что приходилось его держать. В школу вызвали двух врачей, но они не могли объяснить происхождение симптомов. Позже они признаются, что не знали о том, как на человеческий организм воздействует аконитин. Бессильные что-либо сделать, они решили приглушить боль и ввели Перси морфий. К одиннадцати тридцати вечера, после нескольких часов агонии, юноша наконец потерял сознание и умер.

Осматривавшие Перси медики не были знакомы с аконитином, но не сомневались, что он был отравлен: мало что могло так быстро вызвать смерть. Подозрение сразу же пало на Ламсона, однако тот горячо возражал и заявлял, что ни в чем не виноват. Было назначено вскрытие, но явных указаний на причину смерти обнаружить не удалось. Полагая, что здесь замешан какой-то растительный алкалоид, полиция обратилась за помощью к эксперту по таким ядам доктору Томасу Стивенсону из Лондонского университета. В то время химические тесты на алкалоиды были грубые и не слишком чувствительные, но доктор Стивенсон применял свой фирменный трюк — он выявлял и различал алкалоиды по вкусу. За свою карьеру он собрал в лаборатории около восьмидесяти различных образцов и с радостью предлагал коллегам на спор определить соединения с помощью химических реакций раньше него. Конечно, он всегда выигрывал пари.

Определять растительные алкалоиды на вкус — само по себе впечатляющее, пусть и странное хобби, однако Стивенсон этим не ограничивался и умел различать их даже во всевозможных жидкостях организма. Таким образом, экстракты рвоты, содержимого желудка и мочи Перси по очереди оказались на лучшем химическом анализаторе XIX века — языке доктора Стивенсона. Подобно искушенному сомелье, способному угадать не только сезон сбора винограда, но и местность, где растет виноградник, Стивенсон начал «дегустацию». Содержимое желудка Перси вызвало у эксперта «доходящее до живота жжение… характерное для аконитина»[29]. Доктор Стивенсон был так верен своему методу, что терпел симптомы почти семь часов, пока они не угасли окончательно. Чтобы подтвердить свои выводы, он сделал мыши подкожную инъекцию образца мочи умершего. Грызун не прожил и получаса. Наконец, подготовленный раствор аконитина ввели контрольной группе мышей, и они умерли с теми же симптомами. Теперь можно было сделать только один вывод: Перси умер в результате отравления аконитином.

В феврале 1882 года Ламсон, по-прежнему ничего не признавший, был арестован и отдан под суд в Олд-Бейли по обвинению в убийстве Перси. Его защитник, Монтагю Уильямс, быстро отметил, что ни один из привлеченных врачей и химиков не имел до этого дела с отравлениями аконитином и, следовательно, не может однозначно заявить, что именно этот препарат стал причиной смерти Перси. Да и потом, где свидетели того, что Ламсон дал шурину летальную дозу яда? Защита попыталась бросить тень сомнения и на проведенную доктором Стивенсоном «дегустацию» трупных экстрактов. Франческо Сельми, профессор судебной медицины из Болонского университета, заявил даже, что ядовитые алкалоиды образуются в желудке при естественной смерти в результате гнилостных процессов. Трупные алкалоиды, которые Сельми называл птоматинами, от греческого ptōma — «труп», вполне могли быть тем веществом, которое почувствовал эксперт.

Следствие под началом генерального солиситора Поланда вновь обратилось к профессору Стивенсону для разъяснений, и тот явно впечатлил присяжных своими познаниями. На вопрос, могли ли в образцах биологических жидкостей, взятых у Перси, быть обнаружены трупные алкалоиды, он заявил, что этот вопрос все еще вызывает споры среди специалистов. Некоторые из них действительно могут быть похожи по своим свойствам на растительные алкалоиды, однако ему не известен ни один трупный алкалоид, который напоминал бы аконитин. Независимо от этого, Поланд сам разрушил версию с гниением, доказав, что образцы были взяты на хранение еще до того, как труп Перси начал разлагаться.

Дополнительным свидетельством против Ламсона стали показания аптекаря, который продал ему препарат и четко запомнил ту сделку. В шесть часов вечера в последний день процесса присяжные удалились на совещание и всего через полчаса вынесли вердикт: «виновен». На вопрос, хочет ли он что-то к этому добавить, Ламсон ответил: «Мне остается лишь заявить о своей невиновности перед Богом». Оглашая приговор, судья сказал: «Не вижу смысла перечислять ужасающие подробности вашего жестокого, низкого и вероломного преступления. <…> Молю вас подготовиться ко встрече со Всемогущим Господом».

Казнь через повешение была назначена на четвертое апреля. До наступления этой даты в дело попытались вмешаться американцы. Было заявлено, что все семейство Ламсонов поражено безумием — бабушку и других родственников в разное время держали в Блумингдейлской лечебнице для душевнобольных в Нью-Йорке, — а значит, Ламсона тоже нельзя считать в полной мере ответственным за свое преступление. Эти сведения, однако, лишь отсрочили неизбежное: во время процесса заявлений о невменяемости подсудимого не поступало, поэтому приговор оставили в силе. Утро пятницы, двадцать восьмого апреля 1882 года, выдалось в Уондсвортской тюрьме мрачным и хмурым. Ламсон встал в обычное время, выпил кофе, позавтракал яичницей и тостом. Без пятнадцати девять начал моросить дождь, а Ламсона повели на эшафот.

Безусловно, обескураживает то, что доктор Ламсон боялся своих кредиторов и морфиновой зависимости сильнее, чем убийства человека и петли палача. Его отец писал впоследствии в лондонские газеты, что с радостью покрыл бы все долги сына, если бы тот попросил. В тюрьме Ламсона заставили отказаться от наркотиков, и за четыре дня до казни, в момент прояснения рассудка, он сознался, что убил Перси. Наконец, выяснилось и то, почему в качестве орудия убийства он выбрал именно аконитин. Одной из ключевых улик стала записная книжка доктора Ламсона, в которой он тщательно отметил симптомы отравления борцом, а также тот факт, что этот яд нельзя выявить. Точнее сказать, нельзя было выявить в начале 1870-х годов — по мнению профессора Роберта Кристисона из Эдинбурга, на лекциях которого молодой студент-медик Джордж Генри Ламсон прилежно конспектировал описание этого яда. Такое положение дел сохранялось недолго, и, если бы Ламсон следил за научной литературой, он, наверное, выбрал бы какой-нибудь другой яд или вообще отказался бы от своей затеи.

Проблема алкалоидов

Алкалоиды — это встречающиеся в природе органические соединения, состоящие из углерода, водорода и небольшого количества азота. Атомы этих элементов соединены в молекулы, которые оказывают глубокое физиологическое воздействие на человека и животных. Первый большой шаг в изучении растительных химических веществ сделал в 1804 году немецкий химик Фридрих Сертюрнер: он сумел выделить из опиумного мака «снотворный элемент» и