Шрифт:
Закладка:
— Чего? — вглядываюсь в приложение: — тут же нету ничего.
— Это сейчас она пустая — говорит Отоши: — а когда ты нужен — прямо сюда тебе приходит инструкция — что делать и сколько это будет стоить. И как только ты исполняешь то, что тебе сказали — тебе приходят деньги. Очень просто.
— Да? И чего же такого ты сделал, что тебе две тысячи заплатили?
— Да ничего такого. Просто пришел в указанное место в указанное время и постоял там. — пожимает плечами Отоши.
— И все? — как-то с трудом верится, что за «просто прийти и постоять» деньги платят.
— Все, клянусь! Я пришел и еще много парней, как местных, так и незнакомых совсем пришли. Надо было прийти к офису «Дейналар», на парковку и просто постоять там. Если просто так прийти — то две тысячи, а если с бейсбольной битой или железным прутом там — то пять тысяч! А у меня времени не было биту достать или прут, я так пришел, вот и получилось всего две. Мы там минут пятнадцать постояли, я с парнями знакомыми поболтал, они с битами пришли. А потом нам деньги начислили и всех отпустили. Я так за неделю уже почти пять тысяч заработал — то там постою, то тут.
— Вот как — в голове все сразу сложилось. Это же «хангурэ». Молодежные группировки, у которых, как говорят — нет босса, нет центрального аппарата управления, всего этого замшелого прошлого с оябунами, консильери и лейтенантами. Просто на мобильник приходит задание — и те, кто готов исполнить — берутся за исполнение. С одной стороны, это выгодно отличается от застарелых форм организованной преступности просто потому, что нету структуры, нет и организации, есть неизвестный заказчик, который выдает подряды — «постоять с угрожающим видом там то», например. В результате, исполнители даже не знают, чьи приказы они выполняют и вообще вся эта банда на парковке каждый раз собирается из разных людей, которые просто хотят заработать деньги. Однако и в такой вот организации тоже есть свои недостатки — например одно дело нанять людей «постоять с угрожающим видом с битами и железными прутьями» и совершенно другое — совершить погром например. Конечно, если повысить ставки, то наверняка найдутся желающие, но это тупой инструмент, вроде дубинки. Каждый раз собирая толпу — ты не сможешь получить тот результат, который тебе нужен. То есть погром как раз получить можно, а вот провести операцию по освобождению заложника, например, или там тихой ликвидации, замаскированной под несчастный случай — тут нужны профессионалы. И что бы там не говорили, но нанять профи по объявлению в интернете — довольно сложно. Нет, деньги у вас возьмут. И пообещают с три короба. И может даже сами будут верить, что у них все получится… вот только результат будет плачевный. Потому что одной веры в таких случаях недостаточно, чертовы дилетанты всегда думают, что посмотрев пару фильмов и побродив по округе с рюкзаком уже готовы к действиям в качестве операторов высшего тира.
Вывод — «хангурэ» не способно на какие-то реально тонкие операции и действия, а значит и пытаться не будет. Те, кто стоит за этим, несомненно, умные ребята и свои недостатки знают всяко лучше меня. В девяноста процентов случаев им нет необходимости в скальпеле, у них есть дубинка — толпа молодежи в масках, которые как бабуины громят витрины, разбивают стекла у автомобилей и переворачивают мусорные баки. Кстати — никакого огня, никаких «коктейлей Молотова», тут с этим строго. Самые жуткие казни и наказания в древности у местных были предусмотрены для поджигателей, потому как жили тесно, а обычное японское жилище из сухого бамбука, древесных балок и рисовой бумаги — горело просто великолепно. Вспыхивало как спичка. Потому в общем «теневых воинов» и не любили — они как правило не гнушались ничем, в том числе и поджогами.
— Это же «хангурэ» — говорю я вслух: — ты чего, Отоши?
— Ну и что? — пожимает плечами тот: — хангурэ, так хангурэ. Незаконного ничего я не делаю, а деньги мне нужны. Ты знаешь сколько я в тот раз за караоке заплатил?! А ты, между прочим, мог бы жрать поменьше! Чипсы и газировка там раза в два дороже, чем в магазине!
— Не, от меня ты жалости не добьешься, сам виноват — говорю я, вспоминая бледное лицо Отоши в момент как он увидел счет. Мог бы и предложить разделить оплату, но нет, «я угощаю!». Охота покрасоваться перед Натсуми, да вот только зря перья распушает, я так понял, что для нее оплатить караоке за всех — плевое дело. Обычный вторник. Вообще есть у меня стойкое ощущение, что королеву черно-белых обычное мужское «пустить пыль в глаза, расправить плечи и прохаживаться перед объектом вожделения» — не тронет. Вот у кого тараканы в голове со среднего ротвейлера размером. И такие же дружелюбные.
— В общем — если захочешь подработать — скачай приложение, заполни там анкету и вперед. Там для парней, которые из единоборств — повышенная ставка. — говорит Отоши: — а скачаешь — укажи, что я тебе порекомендовал, мне бонус выйдет.
— Сетевое распространение? Дай-ка я угадаю, первое время от каждой моей активности тебе процент будет капать? — прищуриваюсь я в его сторону. Отоши ни в малейшей степени не смущается.
— Вот, видишь, сам все знаешь. — говорит он: — ступай, потом поговорим, тебя ж Нобу искал. Потом давай в пару встанем, если есть желание.
— Ну хорошо. — я иду в кабинет. Кабинетом это помещение на самом деле назвать сложно, это скорей подсобка и место для хранения инвентаря, в котором еще стоит стол. Если вы когда-нибудь бывали в кладовой для спортивного инвентаря — то вы знаете этот запах. Запах кожи, обработанной, дубленной, но не новой, а именно побывавшей в передрягах, много раз пропитанной потом, потом высохшей и снова пропитанной. Легкая кислинка и вонь, наверное, так можно описать для тех счастливчиков, кто никогда не бывал в таких вот кладовках. На стеллажах вдоль стены — шлемы, перчатки, даже парочка жилетов для отработки ударов. На другой стене — дипломы, сертификаты, грамоты и медали. За столом — Нобу-сенпай и Купер, о чем-то разговаривают вполголоса. При
