– Вполне возможно. Из дядюшки вышел бы отличный крестоносец. Ему наша эпоха не очень-то подходит. Мне кажется, он во власти сомнений. У него есть жёсткие убеждения, но он слишком цивилизованный, чтобы им до конца следовать. Его ведь дедушка Пяйве растил, а он большой либерал. В Средние века Арви чувствовал бы себя в своей тарелке. А так всё время с кем-то внутренне спорит, пытается переубедить…

Что верно, то верно – в эпоху Третьего рейха младший Тролле был не особо счастлив, но жил достаточно интересно: увлечённо изучал идеологию немецкой рабочей партии, переписывался с лидерами правого крыла Аграрного союза, ратовал за создание финской национал-социалистической организации, которая объединила бы финнов, шведов и карел. Коммунистов ненавидел, желал им и заодно всем «рюсся» страшной смерти. В конце лета Арви собрал рюкзак, подхватил любимых племянников и «потомка тамплиеров», занял два удобных купе поезда во Францию и отправился в путь.

Архитектор оплатил поездку всей компании, даже нанял «хорошую женщину», чтобы позаботилась о фрау Гусман, пока Йозеф будет отсутствовать. Это было последнее лето господина Канерва на территории Германии – в технической школе его давно подсиживал немецкий профессор, надо было освобождать преподавательское место и возвращаться домой.

Руна пятая

Арви находит чашу Грааля

«Потомок тамплиеров» был совершенно удовлетворён происходящим – в покачивающемся вагоне, удобно утонув со своей Дамой сердца в мягком диванчике, болтал и пил газировку. Горбатый Эйно жадно смотрел на смену пейзажа за окном: горы уступили место зелёным бургундским лугам, луга по мере приближения к Испании стали беднее, желтее, по ним бродили чёрные бычки и задумчивые белые лошади, Анне среди них привиделся единорог. В Монпелье пересели на маленький поезд из трёх вагонов и медленно потащились в Нарбонну: в этом древнем городе было всё для счастья – готический собор, знаменитый рынок и, главное, соляная фабрика. Там, в куче серых морских кристаллов, путешественников ждал спрятанный Грааль! Анне, Эйно и Йозефу хотелось поиграть в мистические связи, тайное предназначение, вещие сны. «Поиск Грааля» был последней забавой ребят, готовых перешагнуть из детства во взрослую жизнь.

Мелькнула полоса воды – море! В открытое окно вплывали новые, особые звуки и ароматы: запах угля и дыма смешался с гнилым болотным душком, шуршал тростник, кричали цикады.

Проплыла громада собора на горе – Безье!

– «А кого убивать-то? – Режьте всех, Господь признает своих!» – провозгласил «потомок», перекрестившись ладонью.

– Йозеф, кто так говорил? – спросила Анна.

– Папский легат так сказал крестоносцам во время штурма Безье. Там еретики перемешались с добрыми католиками, и другие добрые католики решили перерезать всех до одного, чтобы очистить город от катарской заразы. В общем, очистили город и от заразы, и от жителей – даже совсем маленьких, даже совсем старых… Каркнул: «Дьё рёконетра!»[36] Прямо стоит у меня перед глазами. Прости, Эйно, мне кажется, он был горбат.

– Не все горбатые плохие, я бы так не каркал.

– Конечно.

– Как это гадко, просто чудовищно, – сказала Анна, – счастье, что в наше время нет места таким вещам. Европейская цивилизация достигла высокого уровня духовного развития человека, средневековая дикость осталась в истории, и подобный ужас не повторится.

– Не повторится, если в нас не проснутся благородные предки с желанием навести порядок – да, Йозеф? Кстати, что значит «катар»?

– Я точно не знаю, возможно, от греческого «кафарос», то есть «чистый». Желание наводить порядок в мире тесно связано с пустым кошельком. Либо с возвышенными идеями, а это уже тяжёлый случай. Набив кошелёк, рыцарь слопает рульку, как следует выпьет, обнимет девушку и завалится спать. А вот идейный, которого жжёт изнутри, очень опасен. Его огонь вином не залить. Ему не нужны деньги, он готов пешком ходить и корку глодать. Ему необходима власть над умами, страх в сердцах всех людей, и он не успокоится, пока не умрёт. Кстати, его свои же, скорее всего, упокоят, объявят еретиком и сожгут, чтобы не доставал. Но кровушки успеет пролить немало.

– Йозеф, хитрый тамплиер, почему у костра товарищам такое не рассказываешь? А нас пугаешь!

– Эйно, ну вы же умные, аристократы, а в юнгфольке простые ребята из рабочих семей. Они меня не поймут. Им нужны романтические сказки: рыцарь, дама, роза, небесный град Иерусалим. Я развлеку, расскажу, заставлю помечтать. Но не буду объяснять, что высокие устремления зачастую кончаются резнёй, прекрасные мечты заводят в ад. Зачем? Чтобы меня выгнали?

– Тебе там нравится?

– Ко мне хорошо относятся. Маленькие любят, сверстники уважают. У меня ведь кроме бабушки да вас никого нет. Мне и поговорить-то не с кем. Я очень признателен господину Канерва и господину Арви. Они принимают во мне участие, я еду на море, в страну еретиков и трубадуров. Смотрите-ка, подъезжаем к Нарбонне!

Вытащили Эйно и чемоданы на перрон. Поезд поехал дальше в сторону Испании. Гостиница – серое здание с кариатидами – была в историческом центре города, таксист с удивительной ловкостью вёл машину по кривым узким улицам, составленным из античных стен, прилепленных к ним средневековых конструкций, готических арок, фасадов прошлого века с витринами модных магазинов, где возле наряженных манекенов дремали коты. Жаркий сильный ветер качал платаны. Неожиданно за поворотом встал гигантский собор святых Юста и Пастора, горгульи насмешливо смотрели со своей верхотуры на взмокших, уставших с дороги искателей Грааля.

Спальни были на третьем этаже: удобные кровати, шкафы, разрисованные цветами, плетёные кресла. Ребята со скрежетом распахнули ставни. Хлынул поток закатного света. Совсем рядом увидели грифонов, крылатых собак, волков, обезьян и прочих чудищ, которые, казалось, ждали, когда сядет солнце, город покроет тёмная южная ночь и можно будет сорваться с крыши, закружиться в колдовском полёте.

Мыться предлагалось внизу, в большой душевой комнате, рассчитанной на несколько человек. Йозеф не хотел раздеваться в компании, видимо, стеснялся, Арви пришлось на него прикрикнуть: планировали идти в «приличный» ресторан, надо было освежиться. Арви быстро привёл себя в порядок, зачесал назад волосы, наглухо застегнул китель, который тут же на спине насквозь промок от пота, и сел с сигарой в тени на ступеньках гостиницы, ожидая замешкавшуюся молодёжь: Анна возилась с платьями, потомок тамплиеров, весь в мыле, тёр мочалкой горб Эйно.

Ужинали на набережной канала с медленной мутной водой. Пробовали разноцветные оливки, разными вилочками – с длинными или, наоборот, короткими зубцами выковыривали из раковин моллюсков, креветок макали в чесночный соус. Были поданы тушёная утка, картофель, обжаренный в