Широкий квадрат брусчатки главной площади академии разметили так, чтобы по каждой его стороне мог полностью выстроиться один из факультетов. Вот они и выстроились.

Прямо перед входом в административный корпус ровным строем встал военно-тактический факультет, оживляя хмурые утренние краски яркими темно-красными мундирами. Напротив — синие кители дипломатов. По двум боковым сторонам, тоже друг перед другом, замерли зеленая шеренга медиков и серая инженеров.

Подчеркивая официальность мероприятия, на пронизывающем утреннем ветру полоскались и четыре факультетских флага: алое с черным мечом по диагонали у генералов; синее с тремя серебряными жезлами над дипломатами; широкая чаша, густо увитая зелеными листьями для медиков; и три черных ядра в желтом поле возле выстроившихся инженеров. Все это воспринималось бы впечатляюще и торжественно, если бы кадетам не было так нервно.

Первым делом Пепел скосил глаза налево, выцепил в серой шеренге тонкую девичью фигурку, ростом, кстати, не уступавшую большинству парней, и слегка успокоился. Затем присмотрелся к строю напротив и встретился глазами с Роши. Но тут же охренел, разглядев неподалеку физиономию одного из дружков Гарлата, расцветшую невиданной красоты и сочности фингалом.

«Твааааю ж… — выдохнул он про себя. — Интересно, чье это рукоделие, Нокса или Рин? Впрочем, какая разница? Старались-то наверняка оба…»

— Кадеты! — отвлекая от посторонних мыслей, пронесся над площадью раскатистый и сочный бас декана генералов господина Брашта. Одного звука этого голоса оказалось достаточно, чтобы мгновенно вернуть курсантов к делам грешным и насущным.

И тут же, словно по команде, стих утренний ветер, отпустив на свободу лениво обвисшие факультетские штандарты, и выстрелило прямо в глаза поднявшееся из-за горизонта солнце. Опять же как по команде. Пепел заподозрил бы режиссуру, будь такое возможно, настолько эффектным оказалось совпадение.

— Курсанты славной академии Шант Эли, — уже тише, но не менее пафосно продолжил Брашт, не иначе как из-за громовых обертонов своего голоса получивший среди кадетов прозвище Гроза. — Сегодня мне поручено напомнить вам о нескольких важных вещах, которые, судя по тому, что у нас происходит, забыты вами глубоко и надежно.

Начало Пепла обнадежило — такие вот общие слова об общих вещах его обычно не напрягали. Лишь бы господин декан вдруг не надумал перейти к конкретике — вот это уже заканчивалось нехорошо. Чаще всего.

А тот тем временем продолжал:

— Первое и главное — до конца учебного года всего чуть больше недели, до выпускных экзаменов, соответственно, чуть меньше. Так что для тех, кто сомневается в своей способности их сдать, остается, считай, последний шанс. На то, чтобы наверстать упущенное, подтянуть неподтянутое и заверить преподавателей в своей полной лояльности. Последнее особенно касается тех, кто успел нажить себе среди нас, своих наставников… нет, не врагов. Но возможно излишне строгих критиков.

На этом пассаже Дари расслабился совсем — кому-кому, но ему оно точно не грозило. Все свои хвосты он подобрал давно и надежно, а горизонт в этом плане был чист и безоблачен.

Декан же обвел кадетов особенно пронзительным взглядом, явно собираясь переходить к главному:

— В общем, времени мало, а сделать вам предстоит много. И тем более странно, что в такое напряженное время у кого-то хватает сил и желания еще и развлекаться. Так вот, чтобы поубавить этим кое-кому прыти и излишне хорошего настроения, с сегодняшнего дня и до конца учебного года принято решение удвоить все штрафы и наказания. И разумеется, оставить при этом в силе главное правило академии: любой, кто не сдаст хотя бы один из экзаменов, вынужденно покинет стены Шант Эли. И не важно, по какой причине это случится. Не сдал — на вылет. Никакие прошлые заслуги никого не спасут. Надеюсь, всем все понятно? И поможет нам спокойно закончить этот учебный год.

Р-разойтись!

Последнее слово, прокатившееся над территорией Шант Эли, спугнуло стаю галок, облюбовавших несколько деревьев рядом со стрельбищем, и столь же быстро заставило разлететься по аудиториям и залам курсантов. Примерно с таким же гомоном. Новости оказались не только неожиданными, но и крайне неприятными. Для всех. Потому что в академии действительно не делали различий между кадетами — деньги, связи и титулы оставались за ее порогом. Так что под ударом мог оказаться любой. Н-да. Хорошего это сулило мало.

Пепел решил, что над сложившейся ситуацией стоит подумать. Не спеша, обстоятельно и со вкусом. А пока… Пока просто не подставляться. И ни в коем случае не дать себя подставить. Никому. Ни при каких раскладах. А в том, что такие попытки будут, он был практически уверен. Пророк все же. Пусть и мелкий.

Завтрак в академии сегодня получился несколько суматошным. Обычно растянутый на час, из-за общего сбора он сократился вдвое, и столовая, благодаря массово набившимся в нее кадетам, казалась тесной, маленькой и очень шумной. За длинные столы они усаживались как попало, вперемешку, лишь бы не терять времени. А заодно уж и новости обсудить между порциями старательно запихиваемой в себя каши.

Компания из четырех разношерстных курсантов в самом дальнем углу в этом бедламе не привлекла ни малейшего внимания.

— Ну что, дамы и господа, — тихо и серьезно начал Пепел, придвигая себе две миски с овсянкой на молоке и засыпая ее сверху толстым слоем сахара, — уходим в глубокое подполье согласно всем правилам конспирация. Тех, кто не в курсе, что это, и не сдавал зачет нашему Штопору, проконсультирую лично…

— Пепел, меньше звона, — нахмурился Нокс. — Конкретно, что ты имеешь ввиду?

— На нас открыта охота. На меня и на всех, кто рядом. Первое, что хочу сказать — еще не поздно отойти в сторону. Думаю, вас тут же оставят в покое — все-таки мишень между лопаток у меня. А уж заодно со мной прилетит тем, кто поблизости и не успеет ловко увернуться. Так что вон за тем столом есть места, можете пересесть.

— Про мишень это тебе твой дар нашептал? — равнодушно поинтересовался Роши, столь же равнодушно, но упорно работая ложкой.

— Нет. Мой здравый смысл.

— Угу, — кивнул тот. — Не знал, что у тебя и такое имеется.

— Ты, Красавчик, многое обо мне не знаешь.

— Это и напрягает, — философски заключил он и затих, окончательно переключившись на кашу.

Девушки, лениво ковыряющие в мисках, вообще не произнесли не слова.

Через минуту, когда никто из окружавшей его тройки не двинулся с места, Пепел продолжил:

— Ну раз так,