Именно царство. В этой реальности есть только одна империя и называется она Восточной Римской. Правда её называют просто Империей, Константинополем или Царьградом. Разломы случились гораздо раньше, чем та успела развалиться, и как результат она сумела устоять, хотя и усохла.

От Арабского халифата и империи Сельджуков не осталось и следа. Первый распался ещё до начала разломов. Вторая не успела сформировать достаточно крепкие государственные институты, чтобы удержать централизованную власть и рассыпалась на множество ханств.

Нашествия монголов на Русь не случилось. Кочевникам вообще досталось больше всех. Чтобы выжить им пришлось полностью менять свой уклад жизни на оседлый. Озаботиться городами с крепкими стенами и новым типом хозяйствования, дабы защититься и прокормиться на небольшой территории. Считается, что в результате нашествия тварей, их племена были практически истреблены. На протяжении вот уже нескольких веков они постепенно восстанавливаются, но по факту это уже другие народы, в основе хозяйствования которых уже не скотоводство.

Русь же долгое время представляла собой лоскутное одеяло, которое четыре века назад начал сшивать в единое целое Иван Второй Рюрикович. Попытки были и прежде, но именно ему удалось в этом преуспеть. Его сын Борис продолжил его дело и уже имея куда более выгодные стартовые условия, сумел достигнуть большего. Впрочем, хотя на дворе и начало девятнадцатого века до тех границ что были в моём мире, Русскому царству ох как далеко.

На престоле по-прежнему восседают Рюриковичи и сегодня это Иван Четвёртый. Возможно я и ошибаюсь, но кажется именно так звали Грозного, а он правил лет за триста до настоящего времени. Впрочем, без разницы. Бесполезно искать параллели с моим миром, начиная эдак века с тринадцатого. Да я даже не слышал тут таких громких княжеских родах как Романовы, Шуйские, Скуратовы, Юсуповы и других, которые были известны даже таким двоечникам как я…

— Господа, позвольте мне прочесть из моего нового, — подал голос один из старшекурсников, с нечёсаной шевелюрой чёрных волос.

— Просим Александр Сергеевич, просим! — захлопала в ладоши одна из девиц.

Если что, то это не Пушкин, хотя слог у него гладкий настолько, что стихи его запоминаются сами собой. Или причина в моей хорошей памяти? Не суть. У него и впрямь получается занятно и слушать приятно и почитать в удовольствие. А главное, всегда занимательный сюжет.

Народ разбился на группы. В соседней комнате уже звучит пианино и слышится приятный девичий голос. Очередной слезливый романс на тему несчастной любви. Ни в коем случае не осуждаю, каждый проводит время так, как ему нравится. Тем паче, если при этом получается разбиться на группы по интересам. А всё же большую квартиру снимает мой однокашник Хвощёв. Пять комнат, не считая туалетной комнаты и кухни.

Вообще-то, я бы тяпнул водочки, а лучше коньяку, здесь они, к слову, куда приятнее на вкус, чем в моей прошлой жизни. Но сегодня мы собрались не для попойки, а для приятного времяпрепровождения с девицами, и крепкого алкоголя нет. Хотя-а-а, было бы желание, а надраться можно и пивом.

— Не любите выпивку?

Я обернулся на голос и встретился взглядом с Нефёдовой. Нет, ну вот правда, как мог позабыть о такой красавице? Высокая, стройная с рельефной грудью, затянутой в мундирное платье, лишний раз подчёркивающее ладную фигуру. Правильный овал лица, чуть припухлые губы маленького рта, прямой и аккуратный носик, миндалевидные глаза, и всё это в обрамлении белокурых волнистых волос. Прямо анимешная красавица, да и только.

— Ртищев, Никита Григорьевич, — обозначив поклон кивком, представился я.

— Знаю. Как и вы в курсе, кто я, — улыбнулась она.

— Решили пренебречь правилами приличий?

— Правила, условности, обычаи. Порой они мешают в достижении цели. А я здесь только ради того, чтобы познакомиться с вами в неформальной обстановке.

— Елена Владимировна, вы наконец-то пришли, — подошёл к нам Даудов.

— И очень надеюсь, что не пожалею об этом, Родион Трифонович, — с улыбкой ответила она.

— Вы находите наше общество шумным?

— Напротив, пока всё выглядит весьма пристойно. Однако, всему университету известно о ваших кутежах. А сегодня, как я погляжу, вы решили передать эстафету следующему поколению студентов.

— Только начать передачу, Елена Владимировна. Только начать. Помилуйте, сегодня первое сентября, у нас ещё целый год впереди.

— Ну что же, не смею вам мешать.

— А вы к нам не присоединитесь?

— За фуршетным столом? Не-ет, — со смешком возразила она, и указала на дверь в соседнюю комнату. — Мне больше по душе музыка.

После чего подхватила меня под руку, и увлекла за собой. Взгляд Даудова мне при этом совершенно не понравился. Похоже он не просто положил глаз на Нефёдову, но и имел определённые планы, которые вовсе не считал безнадёжными. А вот я окончательно убедился в том, что первая красавица положила на меня глаз. Блин! Вот жил же спокойно, никого не трогал.

— Не находите подобное поведение неприличным? — заметив, что на нас с удивлением поглядывают окружающие, тихо спросил я.

— Пусть привыкают. Полагаю, что наше знакомство в любом случае продолжится. Вот во что оно выльется, это вопрос, Бекас.

— При случае, передавайте привет матушке. У Зои Павловны глаз намётан, — сохраняя спокойствие, произнёс я.

— Непременно. Надеюсь, вы проводите девушку до пансиона? — с хитринкой спросила она.

— Даже не сомневайтесь, Елена Владимировна, — не удержался я от язвинки.

— Вы умеете играть? — кивнула она в сторону пианино.

— Увы, но такими талантами я не блещу.

— Очень плохо, Никита Григорьевич. Обходиться одним лишь пением клинков слишком скучно.

Одна из студенток как раз закончила петь и моя… Ну так уж получилось, что теперь моя спутница подошла к инструменту. Она хотела было занять место за клавишами, но находившийся там Дима Вальцов, прижав руки к груди вызвался ей аккомпанировать. И она, вот же благородное сердце и добрая душа, позволила ему это.

А голос у неё просто шикарный. Я прямо заслушался. Когда же к нему прилагается ещё и великолепная внешность, то и вовсе глаз не отвести. Признаться, я полагал, что Нефёдова будет со мной заигрывать, но она за всё время ни разу на меня и не взглянула.

Надо сказать, что её пение оценил не только я. В гостиную потянулся народ и вскоре тут яблоку негде было упасть. Она