Шрифт:
Закладка:
Между тем кучер и Щелкан ещё о чем-то поговорили и Щелкан, передав что-то своему визави, подозвал полового, рассчитался и отправился на выход. Архипка подхватился и был готов устремиться за ним следом, но я придержал друга.
— Пусть идёт! Больше следить за ним не надо и так всё ясно.
— А с остальными как? — поинтересовался парень усевшись обратно.
— С остальными? — я на минуту задумался. — Завтра походите за ними и если ничего интересного, то тоже прекращаем. Думать будем, что с ними делать.
— А давай попугаем! — азартно предложил Архипка.
Блин! Понравилось видимо пацанам развлекаться.
— Посмотрим, как обернётся, может и попугаем, а может они нас пуганут, — постарался охладить излишнюю тягу парня к злым развлечениям.
Домой мы с другом шли не спеша. День был хорош, солнце светило и легкий ветерок холодил нос и уши. Чёрт! За всеми этими плясками с итальянцами, кержаками и голубцовскими бандитами и полетать с пацанами некогда.
— Немтырь, ты когда разрешение в полиции получишь на полеты, а то вон погода какая хорошая, а мы не тренируемся.
Видимо хорошая погода и на Архипку навеяла сходные мысли.
— Попробую завтра добиться встречи с исправником, а если откажет, то поедешь с пацанами подальше от города, поищете местечко.
— Ладно, — согласился лучший парапланерист этого мира. — Смотри, Немтырь! Городовой у нашего дома топчется! Опять поди, по твою душу.
Действительно возле дома нетерпеливо прохаживался Горлов Игнат.
— Игнат Степанович, это опять вы!
— Ляксей! Я тебя уже заждался. Пойдем быстрее! Карл Оттович велел тебя разыскать и срочно доставить.
— Никак из Петербурга начальство прибыло? Наверное строжится?
— Дак я его и не видел. Давай пошли!
— Не волнуйся, Игнат Степаныч! Дождётся начальство. Сейчас только переоденусь и поспешим. Заходите в дом, чего на морозе топтаться.
Зашедшему в дом городовому я, прежде всего, налил рюмку водки из запасов, что держал на всякий случай.
— Вот, Игнат Степанович, лекарство от простуды. Отведайте с морозца, а я мигом.
Минут через десять мы с городовым топали знакомой дорогой в полицейскую управу. Горлов, хватанув пару рюмок водки, успокоился и уже не выказывал нетерпения. Я решил навести справки насчет городового в чьём ведении улица Петропавловская.
— Савелия Рожнева участок, — ответил Игнат. — А тебе это зачем? — с подозрением уставился на меня городовой.
— Опаска есть, что там, в доме Ховрина варнаки приезжие скрываются. Не худо было бы проверить.
— Откуда про варнаков знаешь? — заинтересовался Горлов.
— К нам с дедом родственники приехали повидаться. Купцы из Томска. Так вот мы заметили, что следом за ними какой-то хмырь везде таскается. Мы с парнями за тем хмырём проследили; вот он и привел нас к этому дому, где и скрылся. А для чего за купцами следил? Наверное ограбить хочет. Родственники, хотя купцы и небогатые, но деньги имеются.
Сказав это, я протянул Горлову пять рублей, которые тот взял и без всякого стеснения спрятал в карман.
— В таком разе подскажу Савелию про варнаков и сам с ним к этому Ховрину наведаюсь. Посмотрим на его постояльцев.
Я не стал заранее просить Игната рассказать мне о результатах той будущей проверки. Куда он денется сам придет и расскажет. Между тем зашли в управу. Горлов поправил ремень с саблей, вздохнул и сказал:
— Ты, Ляксей, подожди пока. Я доложу.
Постоял немного перед дверью и вошел, прикрыв её за собой. Ни фига себе! Он что боится высокого начальства или действительно долго меня искал, а теперь ждёт нагоняя за опоздание? Не было его, на мой взгляд, довольно долго. Наконец он вышел из кабинета с покрасневшим лицом, пряча глаза, жестом предложил мне зайти и, оставшись снаружи, закрыл за мной дверь.
Войдя в кабинет, быстро осмотрелся. За начальственным столом сидел бритый мужик возрастом лет под пятьдесят. Хозяин притулился с торца стола, а на стульях у стены сидели Гурьев с Евтюховым.
— Здравствуйте, господа! — вежливо поздоровался я.
Господа мне не ответили, лишь Артемий со Степаном поприветствовали меня кивком. Бритый хмырь, который вероятно и был долгожданным Мещеряковым А. В., разглядывал меня, чуть брезгливо кривясь. Видимо хотел меня смутить. Я конечно в этой жизни такое крупное начальство видел впервые, да и в той они не особо со мной знались, но после перестроечной катавасии, какое либо уважение к любому начальству я утратил окончательно.
Поэтому такой приём меня не обескуражил и, пройдя к единственному стулу, стоящему перед начальственным столом, я нагло уселся на него и, положив обе ладони на трость, стал спокойно смотреть в глаза бритому.
— Я тебе не разрешал садиться, — холодно произнес бритый.
Я как мог равнодушнее, пожал плечами, продолжая его разглядывать. В следующий момент громкий окрик: «Встать!», чуть было не заставил меня подскочить, но я удержался и, осознав, что почти струсил, разозлился на себя. Прямо по классику: «Тварь я дрожащая, или права имею!». Прав я, скорее всего, никаких не имел, но и дрожать перед начальством не собирался. Дождавшись еще одного начальственного вопля, не спеша поднялся со стула и чуть осипшим от злости голосом произнёс:
— Прикажете выпороть меня на конюшне, если не встану?
Не дожидаясь ответа, решил, что пора уходить.
— Господа, прошу меня извинить! — чуть наклонил я голову, обозначая поклон. — Ошибся дверью! — и четко повернувшись, двинулся на выход, ожидая, что меня остановят тем или иным способом. Однако же ничего не произошло, и я свободно покинул управу.
Очутившись на улице и вдохнув морозного воздуха, отправился домой, размышляя по дороге о случившемся и о том, чем всё это мне грозит. Вот ведь незадача, сколько раз и в той и в этой жизни давал себе слово не поддаваться на оскорбительные провокации и оставаться, хотя бы внешне, спокойным, когда внутри всё закипает от злости. Ну что стоило перетерпеть начальнический гнев и в общении с ним брать пример с одного из любимых литературных героев. С бравого солдата Швейка. Но, увы! Как выражался другой литературный герой, мне слишком часто «жидкое дерьмо ударяет в голову».
И снова извечные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» встали передо мной во весь рост. Ну, кто виноват —
