Беру Любу за локоть, чтобы развернуть и повести за угол дома, где пристроена лестница, ведущая к моей мансарде, но в эту минуту дверь открывается и на пороге показывается мама.

— Ой, сынок, добрый вечер. Здравствуйте, милая леди, — мои родители спокойно относятся к моим гостям, которые довольно часто посещают наш дом. Имен почти никогда не спрашивают, придерживаясь своего обещания не вмешиваться в мою личную жизнь: захочу — сам представлю. Что я и собираюсь сделать прямо сейчас.

— Мама, познакомься, это Любовь, — сам не знаю, почему назвал полное имя девушки.

— Очень приятно, Любочка, — мама протягивает руку для рукопожатия, растягивая в приветливой улыбке накрашенные ярко-красной помадой губы. — Маргарита Николаевна.

— Мне тоже очень приятно, — протягивает свою тонкую ладошку Люба, а у меня от вида таких взаимно-симпатичных приветствий, скручивает что-то в животе. — Вы уходите?

Мама стоит в своих любимых черных замшевых сапогах на шпильке, горчичном кашемировом пальто и черной шляпке-таблетке, украшенной небольшим кусочком фатина, спадающего на лицо. В одной её руке зажаты велюровые перчатки и ручка от черной бархатной сумочки-клатча.

— Да, мне нужно на работу, поэтому прошу меня извинить, — мама улыбается Любе и переводит взгляд на меня. — Папа сегодня будет поздно, поэтому угости девушку кофе или чаем, пожалуйста.

Вот этого-то я и не планировал. Своих друзей я никогда не вожу в дом. Удел всех, кроме Чацкого, — довольствоваться лишь моими апартаментами, а приносить еду и питьё — забота тех, кто приходит в гости. От Любы я, конечно, ничего подобного не ждал, но и побеспокоиться об угощении заранее тоже не подумал. В общем, спасибо, мама, что подсказала.

— Да, мам, хорошо, не волнуйся, — целую родительницу в щеку.

— Любочка, надеюсь, мы с вами еще увидимся, — она как-то странно посмотрела на меня при этих словах, а потом добавила: — Мне было очень приятно с вами познакомиться.

— Взаимно, хорошей смены, — ответила Люба, и поставила в тупик не только маму.

В следующий момент до меня дошло: я ведь наплел ей тогда возле института, что моя мама работает врачом скорой помощи! Хоть бы мама ничего больше не сказала.

На мою великую радость мама ответила только спасибо, хотя в глазах промелькнуло непонимание. Однако, я знаю свою мать — в это время ей давно пора быть в театре, но она как всегда долго собиралась и, значит, сильно опаздывает. Из-за отсутствия времени, она вынуждена поспешить и еще раз кивнув нам на прощание, быстро застучала каблучками в сторону своего мини-купера.

— Стильная у тебя мама! И очень красивая, — восхищенно глядя в след отъезжающему автомобилю, говорит Люба. — Никогда не думала, что врачи скорой могут быть такими…

— Да, мама следит за модой и любит красивые вещи. Пойдём? — я жестом приглашаю девушку в дом, не ведя её больше к черному входу — какой смысл, если дома всё равно никого кроме нас нет.

Пока Люба разувается в прихожей, я ломаю голову над тем, как бы рассказать правду о профессии моей матери, но все мысли сводятся к тому, что девушка обидится и будет считать меня обманщиком. Почему-то не хотелось выглядеть таковым в её глазах.

— Пойдём сразу на кухню, — ухватив Любу за локоть, плавно увожу из гостиной, в которую мы попали сразу же из прихожей. Здесь есть, на что посмотреть и чему удивиться, и девушка уже начала это делать, но еще чуть-чуть и она бы дошла своим изучающе-восхищенным взглядом до маминых портретов на стене у входа. Естественно, на них не медсестра, делающая перевязку и ставящая капельницу больному, а балерина, танцующая всё, что можно только представить — от Жизели до соло Феи Драже из Щелкунчика.

— У вас невероятно-красивый дом! — чуть захлёбываясь воздухом, говорит Люба. — Кем работает твой отец? — задаёт вполне логичный вопрос, но тут же осекается: — Извини, это, наверное, бестактно… Можешь не отвечать.

Смущение ей очень к лицу, и осознание этого вызывает во мне улыбку.

— Он музыкант, — говорю уклончиво, ну не сообщать же, что он главный дирижёр театра. Ловлю себя на мысли, что мне совсем не хочется хвастаться перед Любой. Может, оттого, что и так уж достаточно наговорил…

— Как здОрово! Теперь понятно, — она загадочно улыбается мне и присаживается на высокий стол у барной стойки.

— Что понятно? Откуда деньги в моей семье? — ну ведь она же поэтому спросила о роде деятельности моего отца?

— Понятно, в кого ты такой музыкальный, — Люба весело смеётся, а я чувствую себя идиотом.

— Чай или кофе? — спрашиваю, чтобы сменить тему и киваю в сторону кофемашины. Самому мне абсолютно не хочется ни того ни другого, но правила вежливости и мамина установка диктуют начать именно с этого вопроса.

— А можно просто воды? Я дома совсем недавно чаёвничала с дедом, поэтому пока не хочу ничего такого.

Это брошенное между слов упоминание о её достопочтимом дедушке как пощечина возвращает меня к реальности: Люба здесь для того, чтобы помочь мне сделать проект по философии, а впоследствии и благополучно его сдать. Нельзя упускать такую возможность и действовать следует оперативно и четко. Нельзя допускать ошибок, иначе я рискую слишком многим в случае провала.

— Тогда предлагаю подняться ко мне в комнату, там есть кулер.

15

Когда я ждал прихода Любы я представлял, как мы с ней будем разговаривать и целоваться, но вот о том, что мы будем реально ГОТОВИТЬ ПРОЕКТ, я даже не думал.

Мы уже сорок минут говорим исключительно на тему моей исследовательской работы. Я мысленно проклинаю философию и матерю Филиппыча, который дал мне эту дебильную тему. Какую? А вот не скажу! Потому что половина слов плохо артикулируются, а вторая половина вызывают такую смертную тоску, что ещё немного и меня будет тошнить от любого слова, оканчивающегося на -ция.

Единственная радость — смотреть, как Люба серьёзным и вдумчивым взглядом всматривается в экран, читая очередные заумные изыскания какого-то сверхфилософа, и при этом смешно шевелит губами. Губы её привлекают меня намного больше, чем нудятина на экране, поэтому толку от меня сегодня, скорее всего, не будет. Меня безумно тянет к этой девушке. Оправдывая своё странное желание, я