— Славно!— улыбнулась девушка и высвободила руки.— Тогда Вы можете рассчитывать на меня.

— Я могу как-то помочь Вам взамен?— поинтересовался Персиваль, снова чувствуя жгучий удар граблями промеж глаз — никогда нельзя предлагать помощь взамен на помощь, мракоборцы не зарабатывают тем, что лишний раз подставляются под Аваду.

— Сопроводите меня на одной прогулке,— отмахнулась девушка и, подойдя к брату, схватила это недовольное существо под локоть.— И, будьте добры, не сообщайте Паше о предмете нашего разговора.

— Как пожелаете,— кивнул Грейвз.

— Тогда прощайте и ждите приглашения,— сказала волшебница и трансгрессировала вместе с братом. Грейвз остался стоять на пустой аллее, и что-то подсказывало ему, что зря он сразу не подозвал Трелони.

Отыскав британца на катке, Персиваль рассказал ему о встрече с княжной и князем, но о предмете разговора умолчал. Альберт внимательно выслушал напарника, всем своим видом выражая слабо сдерживаемое недовольство, а потом сказал:

— Что ж, раз Вы смогли выболтать нам приглашение на чай, то остальное не суть важно,— выдохнул он, хмурясь так, что Грейвз чувствовал себя нашкодившим ребенком.— Если только сейчас за нами не придут люди в черных мантиях.

— Этого не случиться,— убедительно произнес Грейвз.

— Отчего же?— вскинул бровь Трелони.

— Чутье,— пожал плечами американец, понимая, что говорить про благие намерения загадочной княжны пока рано. Лучше вообще ни о чем не говорить: у всех были свои тайны, и Грейвз понимал, что невольно попал в самую гущу.

— А, это все объясняет,— протянул посол.— Тогда будьте любезны, зажмите свое чутье покрепче, и следуйте за мной. У нас еще одна встреча.

От трансгрессии они и в этот раз отказались, к превеликому неудовольствию Грейвза Альберт умудрился запихать их в переполненный трамвай, чихпыхавший к Пресне. Когда Персиваль спросил, что мешает им воспользоваться средствами передвижения, более подходящими их статусу, Трелони ответил просто: «Мне нравится вид». При том, что стекла в трамвае были с одной стороны покрыты льдом, а с другой — сплющенными людьми. Да, вид был в какой-то мере незабываемым.

5. Ужин

Второй целью в этот день было небольшое кафе на Пресне. Специальный магический ресторан спрятался на виду у магглов, глядя своими огромными глазами-витринами на улицу, по которой шумные и суетливые магглы пробегали потоком, как рыбы в большом аквариуме. Некоторые замедляли шаг, чтобы посмотреть на роскошные интерьеры ресторана: позолота на мебели мерцала в свете хрустальных люстр, выгодно подчёркивая богатство алой бархатной обивки кресел и таких же штор. Изящные и, несомненно, богатые дамы в дорогих платьях и уважаемые господа с часами, стоившими, как хороший дом, заказывали прекрасные блюда, каждое, как произведение искусства. Но так было только снаружи. Благодаря отводящим чарам казалось, что ресторан всегда полон, но стоило Персивалю и Альберту войти, как все волшебное очарование мгновенно рассеялось.

В ресторане было пусто. Один-единственный сквиб, жадно поедавший салат, казалось, был безмерно горд возможностью отобедать в таком заведении. Но, поскольку кроме него посетителей не было, никто особенно не торопился создать ему условия, как в рекламе: люстры не были зажжены, единственным источником света был старомодный канделябр, который давно не чистили от воска, официанты столпились около подсобки и что-то бодро обсуждали, передавая из рук в руки уже достаточно потрепанную газету: в ней сообщалось о свадьбе какого-то князя. Они были настолько увлечены, что не заметили новых гостей. Трелони не стал отвлекать их от чтения и , взмахом палочки отправив своё пальто в полёт до гардероба, прошёл в зал, к чиновнику с салатом. Грейвз последовал его примеру.

Человек за столом кивнул им, когда иностранцы подошли ближе.

— Господин Князев, — поприветствовал его Трелони. Перед ними сидел старый сквиб с педантскими замашками, которые впору было считать диагнозом. Всё в его виде было чрезмерно: идеально ровно зачёсанные седые волосы, напомаженные бакенбарды, накрахмаленная рубашка и вычищенные пуговицы на сюртуке. Он то и дело поправлял лежавшие рядом с ним приборы, сдвигая их на считаные миллиметры своими длинными, по-женски изящными, пальцами, и всё равно результат заставлял его хмуриться ещё больше. Владимир Александрович держал спину неестественно прямой, словно пытаясь заявить всему миру о своей важности. Получалось не очень успешно, на него смотрели снисходительно независимо от того, что он был, пожалуй, самой близкой к императору магической личностью во всей России.

Чиновник кивнул им, на пару секунд отрываясь от наведения порядка на своём месте. Перед ним лежала ровная стопочка замолчавших кричалок, из почтовой трубы над столом каждые пять минут вываливалась новая и принималась бомбардировать Князева переливами высокого женского голоса, переходившего от упрашивающего тона к угрозам, что вызывало у мужчины умилённую улыбку. Особа, писавшая эти гневные письма, была, пожалуй, единственным существом, которое Князев считал достойным своей нежности, и по совместительству она была его женой, как знал Трелони из его досье. Молодая волшебница, душа компании, младше своего мужа на двадцать семь лет. Глядя на исполненное нежности лицо этого в высшей степени своевольного и невыносимого сквиба, обиженного на весь мир, что характерно для всей их породы, закрадывалась мысль, что эта смешливая девочка не так проста, как кажется. Когда вылетела новая кричалка, Владимир Александрович завернул в пергамент несколько банкнот, чиркнул пару слов своей сухой рукой и отправил конверт в почтовую трубу.

— Прошу прощения, семейные заботы, — сказал он, глядя так, что стало ясно — извиняется этот человек исключительно из вежливости.

— Ничего страшного, — ответил Трелони, садясь напротив него и кивая Грейвзу. — Спасибо, что согласились уделить нам время. Меня зовут