Ангел-акушер, принимая малыша в подол, ударяет его двумя пальчиками поперек губ.

И - все!

Младенец забывает Тору.

Чтобы учить ее заново.

С детского возраста до глубокой старости, вплоть до ста двадцати конечных лет.

А на месте удара, над верхней губой, под носом, образуется продольная ямочка, памятный следок соприкосновения с ангельскими пальчиками.

- Что скажешь?

Я молчал. Что я мог сказать Старателю, не понимая происходящего?

- Выпьем? - сказал я, не понимая происходящего.

Таежник разлил по стопорям.

- А хлебушка не найдется? - сказал я, не понимая происходящего.

- Ишь чего захотел... Хлебушек в лесу не родится. Дикий угол! - на сто верст ни одной живой души. Только что разговоры разговаривать с Богом... А с приходом царицы субботы... тогда... с шабес-гоем, с мохнатым Михаем-боцманом. Дичью кормимся. От дичи и дичаем. Будем!

И он, резко выдохнув, опрокинул стопарь. Я последовал его примеру.

На глаза мои навернулись слезы. Не от забористости питья, от жалости к себе. Я смахивал их тыльной стороной кисти, пережевывал дымовой душок мяса и - "дичью кормимся, - бормотал, упиваясь бывалостью, - от дичи и дичаем..."

- Не сотвори себе кумира, - сказал Старатель.

- Из дичи? Дичь!

- Не из дичи, из человека. Теперь тебе понятно - почему человек никогда не может стать Богом.

- Трудно быть Богом, - вспомнился мне еще один популярный пароль нашей молодости, уже не киношный, литературный, из Стругацких.

Но и на него Старатель не отреагировал: не из тех он времен.

- Не трудно, а невозможно. Для того, понимай, Бог и разделил человека. На мужчину и женщину разделил их - человека. Чтобы - без соблазнов! Хотели по-человечьи, нате!.. Богу Богово, а вам... "Плодитесь и размножайтесь!"

- Таежный синдром?

Старатель помешкал, не воспринимая в высокой отдаленности сарказма из реальных миров.

- Синдром.., - помедлив, собрался с мыслями, отразил атаку. - Синдром - штука Иерусалимская. Это там, в граде Давидовом, человек представляет себя то Христом-избавителем, то непорочной мамой его. А здесь?.. Зачем здесь Мессией нарекаться? Кого здесь спасать? Зверье да зверье! Здесь с Богом общаться, о Боге думать. Здесь, и только здесь, ты наедине с Ним. В тайге и, наверно, в пустыне.

- А чувствуется?

- Что?

- "Наедине"...

- Чувствуется.

- А двуполость?

- О чем ты?

- Ты, случаем, не гермафродит?

- А-а, дошло-докатилось, куда клонишь. Не тот курс держишь, "мастер". Право руля! Иначе на рифы сядешь, голожоп ты Роденовский. Не в сегодняшней двуполости дело. Так что гермафродитов просим не беспокоиться и не примерять Божьи одежки. Дело в элементарном. Я бы сказал, в элементарных частицах, этаких небесных токах жизни. Проще, в химии...

- Электрофикация плюс химизация всего Советского Союза! - торжественно провозгласил я, и словно с Мавзолейной трибуны кинул в игру третий пароль, Хрущевский, писаный золотом на кумачовых транспарантах памятной семилетки.

И опять без толку.

- Что? - переспросил Старатель и не стал дожидаться ответа, махнул рукой, приняв мои слова за пьяные бредни. - Как тебя вразумить? Представь себе, у Всевышнего и Адама, сотворенного по его образу и подобию, был один и тот же набор химических элементов. Когда же Бог вынул из Адама ребро и создал из него Еву, он перенес в чужое тело часть образующих Божью сущность элементов. Двум телам никогда не соединиться в единое целое. Хотели быть человеками - будьте. Но не пытайтесь стать Богом. Человеку по этой раскладке никогда не стать Богом. Человек! "В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты, и в прах возвратишься". А теперь вместо всеохватного "человек" поставь любое, пусть самое крутое имя. Рамсес... Нерон...

- Чингис Хан...

- Наполеон...

- Гитлер... Сталин...

- Продолжим?

- Лекция?

- Обстоятельные размышления. О человеке... о сути его, взятой Богом из праха.

- Но ты ведь моряк, не философ, не богослов.

- Штурман я, дурья ты башка! А штурман - сын астрономии. А астрономия - мать всех земных и небесных наук. От философии до богословия. Понял? Понял и утрись! Я - астроном! Не придурок пристеночный из каботажников - ас! А что ты еще хочешь от штурмана? Чтобы он в земле копался? На бережку? И ничего дальше своего носа не видел? Как крот? Я не крот, паря! Я штурман! Штурман от Бога!

Я ничего не хотел от штурмана. От Бога он, или нет, мое дело - сторона. Ясно выставлялось, в особь через пустой стакан, Старатель завелся, и теперь не угомонится, пока не выложится по полной. Он и выкладывался, ритмично постукивая кулаком по столу, будто гвозди вбивал в глухо звучащие бревна.

- Будем знакомы, паря! Ленинградское арктическое училище - "любить и никаких гвоздей, вот лозунг мой и солнца!" Последний предвоенный выпуск! Практика в Заполярье. Распределение в Ригу. На "Эвероланду". Для укрепления, позвольте доложить по форме, латвийского торгового флота. А чего его укреплять? В морской республике флот всегда в наличии. Моряков - да! - не доставало катастрофически. Кого посадили, кто в бегах, кто в загранпортах схоронился, и ни в какую назад. Суда у причалов, в доку, а экипажей - херушки вам, братья славяне! Ищи-свищи-вертайся, не солоно хлебавши! Это потом, после войны, каюк материальной части - на нулях стояли. К сорок шестому - не вру! - весь латышский загранфлот состоял из шести допотопных сухогрузов. И каждый - морская легенда. Дай Бог, памяти... "Эвероланда". "Бирута". "Турайда". "Даугава". "Гауя". "Илга".

- Пятерка!

- Подожди, "Латвийский моряк"! Тебе - чо? - собственная история не по разумению башки?

- Почему же? И мы - умы: "Эвероланду" тогда и переименовали... в сорок шестом...

- Ну да! Хвалю за службу, салаги Рижского залива! А теперь держитесь, уважаемые, за животики! Вытаскиваю подробности из шлямпенции мага и фокусника! Штурмана дальнего плавания Александра Вовси! Слушай, "мастер", будет интересно. - Старатель опрокинул еще один стопарь, для красноречия, должно быть, и приступил к своему забавному рассказу, ныне вряд ли кому-то известному. - Стояли мы тогда, в сентябре-ветровее, на рейде Бергена... У берегов Норвегии... Нам предстояло влиться в караван судов, буксирующих огромный плавдок в Арктику. Ожидаем их прибытия, и вдруг - на тебе! - наш "маркони" Лешка Седов принимает депешу из пароходства. Мамочки-любы! - правительственное решение: "Эвероланде" где-то на самом их ЦеКашном верху выдана новая ксива. "Янис Райнис". Знаешь, в чью